На основании статьи… - [53]

Но этому предшествовала битва титанов: Госкино СССР обратилось в ЦК КПСС с клятвенным обещанием унизить Америку и вырвать для Советского Союза хоть какой-нибудь приз за картину «Уссурийцы».

К сему прилагалась докладная представителя «Совинфильм» в США, негласно подтвержденная источниками компетентных органов, курирующих Госкино СССР.

ЦК дал пинка под хвост Ленинградскому обкому партии…

…Обком шарахнул по мозгам Выборгскому райкому…

…Выборгский райком тут же вставил гигантский фитиль всей своей Выездной комиссии, гаркнув на нее так…

…что не в меру бдительным пенсионерам-общественникам и нескольким инструкторам райкома срочно пришлось менять мгновенно промокшие штаны на сухие!..

Там, где пехота не пройдет,

Где бронепоезд не промчится,

Угрюмый танк не проползет,

Там пролетит стальная птица!..

Отлета «стальной птицы» из аэропорта «Шереметьево» в Нью-Йорк пришлось ожидать лишних четыре часа. Внезапным снежным бураном занесло взлетную полосу, и, наверное, что-то не ладилось с ее очисткой.

Кинодокументалистов было пять человек. Плюс руководитель группы — старый режиссер, легенда советского научно-популярного кино — народный артист СССР Давид Шалвович Габуния — шесть. Габуния давно ничего не снимал, но повсюду секретарствовал и представительствовал.

Седьмой была переводчица «Интуриста» Нина — очень миловидная женщина лет сорока с необъятным, выдающимся задом, от вида которого большая группа южносоветских людей, тоже куда-то вылетающих, попросту оцепенела и потеряла возможность смотреть куда-либо еще, кроме роскошной Нининой попы…

Восьмым — полненький, небольшого роста улыбчивый человек с круглым симпатичным лицом и слегка навыкате большими голубыми глазами оказался представителем «Совэкспортфильма». Так, во всяком случае, было напечатано в его визитных карточках, которые он раздал при знакомстве с членами делегации. Звали его Анатолий Викторович Сомов.

— Как по-твоему, в каком он звании? — еле ворочая языком, недобро и громко спросил у Теплова его режиссер-оператор Серега Воронин. Весь такой заслуженный деятель искусств… Только очень сильно пьяный.

После сдачи багажа, прохождения таможни и паспортного контроля, уже находясь «за границей», они уселись в маленьком «зарубежном» кафе и, в ожидании все время откладывающегося вылета, успели выпить полторы бутылки коньяку, элегантно закусывая тонко нарезанным лимоном.

— Сейчас спросим, — ответил ему такой же пьяный Кирилл Теплов.

Он вытащил визитную карточку представителя «Совэкспортфильма», освежил в памяти его имя и отчество и крикнул:

— Анатолий Викторович! Не присядете ли к нам?

— С удовольствием, — ответил ему Сомов и сел к ним за столик, держа в руке бокал с красным вином.

— Коньячку? — спросил его Теплов. — За знакомство.

— А нас ведь сегодня уже с утра знакомили, — г-ссмеялся Анатолий Викторович. — На собеседовании в Союзе. Но вы были сразу после поезда…

— Что вы говорите?! — удивился Серега. — Так мы уже знакомы?

— Конечно. Но я коньяк не пью. Если не возражаете, я винца красного.

Руководитель делегации пугливо посматривал на откровенно «загульных» Теплова и Воронина. И совсем было упал духом, когда увидел, что к ним за столик сел человек, о котором он — Габуния Давид Шалвович — был втайне предупрежден особо.

Вчера вечером в двухместном купе «Красной стрелы» Теплов и Воронин на радостях отъезда выкушали две бутылки водки под Зоины пирожки с яйцом и капустой. Поспать удалось часа полтора. Не больше.

— Мы очень мало спали в поезде и поэтому… — попытался сказать Теплов Анатолию Викторовичу. — И потом мы были немножко того…

— Оно и было видно, — улыбнулся представитель «Совэкспортфильма». — Я смотрел вашу картину. Надо обладать большим мужеством…

— Извиняюсь! У меня к вам вопрос… — перебил его Серега Воронин. — Вот он — автор. Охренительный! Я — оператор. Тоже — не хвост собачий. А вы?

— Заткнись, раздолбай! — негромко сказал ему Кирилл.

— Не беспокойтесь, Кирилл Петрович. Вы хотели узнать, в каком я звании? — спокойно ответил Анатолий Викторович. — Я майор Комитета государственной безопасности. Лечу с вашей группой для того, чтобы вам было максимально спокойно в этой поездке. Если потребуется моя помощь… в качестве переводчика или еще в чем-нибудь — милости прошу.

И тут объявили посадку на рейс по маршруту Москва — Нью-Йорк.

Было восемь часов вечера по московскому времени…

Еще утром, на собеседовании с отлетающими в Америку документалистами, один из секретарей Союза кинематографистов, невысокий человечек со странной полувосточно-русифицированной фамилией и абсолютной властью во «вверенном ему учреждении», желая подчеркнуть уникальность такой поездки и всю мощь организаторской роли Союза кино в этом подвиге, сказал:

— Учтите, товарищи, сегодня, в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, полет советского человека в Соединенные Штаты, если, конечно, он не является членом правительства нашей страны, почти так же невероятен и ответственен, как высадка на Луну американских астронавтов Нила Армстронга и Базза Олдрина. Может быть, когда-нибудь, лет через пятьдесят, этот процесс будет упрошен, но сегодня…

— Вы имеете в виду Луну? — проснулся нетрезвый Воронин.