На осколок Атлантиды. Путешествие на Бермудские острова - [2]
«Прогулка» по самой широкой дороге длилась несколько часов. Это было любопытное зрелище. Гладь воды тихая, ровная, ни единой рябинки, ни единого «препятствия». Казалось, иди прямо и придешь в порт. Но судно шло зигзагами, не заходя за пределы коридора, отмеченного пунктирами разноцветных буев. Особенно поразил меня один эпизод, который наглядно объяснил, почему необходимо строго придерживаться фарватера. В одном месте, в нескольких десятках метров от борта теплохода, прямо у линии буев, я увидел лодку и рыбаков. Четверо мужчин стояли… по пояс в воде, забивали в дно залива шесты и растягивали между ними сеть!..
Из западногерманского порта Бремерхафен «Александр Пушкин» взял курс на Лондон, а точнее, на ближайший к городу порт на реке Темзе — Тильбери.
Погода тихая, безветренная, не предвещающая никаких осложнений или неожиданностей в пути. Я лег спать пораньше. Около пяти часов утра проснулся от какого-то громкого звука. Очнувшись, несколько мгновений я никак не мог понять, что это за звук и откуда он исходит. Потом сообразил, что это сирена и звуки ее несутся с верхней палубы. Тревожные, прерывистые сигналы эхом перекатывались над водой, у меня закралось предчувствие какой-то беды. Рев сирены не прекращался. Он рвался сверху с одинаковыми интервалами, будто пытался пробить брешь в стоящей на пути преграде.
Я выглянул в иллюминатор. За стеклом — сплошная вата тумана, не видно палубного ограждения. Вдруг пол под ногами задрожал, и я почувствовал, что винты судна отрабатывают назад. Потом все стихло и воцарилась тишина. И снова задрожала палуба: судно самым тихим ходом двинулось вперед.
Накинув куртку, я выбежал на палубу. Туман. Дышать было трудно, столь же трудно продвигаться. Куда ни взглянешь — белая мгла, почти осязаемая; капельки влаги ложились на лицо, руки, куртку. Стоишь и не знаешь, куда идти, — словно слепой.
Решил ориентироваться на непрекращающиеся гудки сирены и медленно двинулся вперед. Вот трап наверх. Взошел. Несколько шагов вперед. Снова трап, еще выше. Миновал «прогулочную» палубу. Вот и «пеленгаторная». Сирена ревет совсем рядом, оглушительно и по-прежнему тревожно. Иду на звук и упираюсь в поручни ограждения рядом с запасным компасом. Дальше хода нет. Подо мной рулевая рубка и капитанский мостик, а дальше — нос теплохода.
Отсюда сверху в хорошую погоду море как на ладони. Но сейчас — бело-серая мгла. Беспокойство не рассеивается. Сирена с равными промежутками времени ревет, а судно то немного продвигается вперед, то «тормозит», то замирает на месте.
Вдруг справа набежал легкий порыв ветерка, и туманная пелена, словно прозрачная театральная декорация, начала медленно, а потом все быстрее отползать в сторону. Сперва открылось небо над головой и показалась его утренняя яркая синь, а через несколько минут открылся пролив Ла-Манш, такой же синий и спокойный, как и утреннее небо.
И тут моему взору предстала удивительная картина: вся водная гладь вокруг теплохода была усеяна десятками больших и маленьких, пассажирских и грузовых судов. Каких тут только не было! Прямо по носу теплохода, словно гигантское металлическое бревно, чуть развернувшись, застыл низко сидящий в воде танкер под флагом Либерии. В сотне метров, направив острый нос в борт танкеру, тихо покачивался белоснежный английский паром, курсирующий между Англией и Францией. Чуть правее, ближе к английскому берегу, и почти борт в борт недвижно стояли застигнутые туманом два сухогруза — датский и французский. Внизу, под высоким бортом нашего лайнера, словно в дреме, покачивалось маленькое рыболовное суденышко…
Туман быстро рассеялся. Теплоходная сирена смолкла, и тут только я обратил внимание, что над проливом стоит сплошной разноголосый вой сирен дрейфовавших судов. По мере того как туман растворялся и открывал все новые и новые суда, оркестр их гудков замирал и над морем воцарялась привычная для уха тишина, нарушаемая лишь плеском бьющих в борт легких волн.
Вместе с тишиной пролив стал приходить в движение. Сначала тронулись подвижные и юркие рыболовные суденышки, за ними по мере освобождения места пришли в движение более тяжелые суда, ложась каждый на свой курс. И только спустя около часа заработали винты либерийского танкера, который сначала двинулся вперед, а потом, просигналив нам флажками о предстоящем маневре, стал описывать дугу, широкую и пологую, беря курс на юг, к берегам Франции. Видимо, после остановки течение развернуло его в обратном по отношению к курсу направлении.
Часа через полтора пролив очистился от судов, наш теплоход плавно взял право на борт, к устью Темзы, причалам Тильбери.
Несколько часов поднимался лайнер вверх по Темзе мимо низких берегов, усеянных заводскими зданиями, трубами, задымленными домиками рабочих поселков и городков, огромными баками бензохранилищ, газгольдерами и всякими другими исторгающими дым и копоть сооружениями. Хорошо, что стояла жаркая, солнечная погода и было лето, а не осень с печально знаменитыми смогами и дождями. Однако солнце не радовало, а природа не ласкала взор: над землей стлалась сизая дымная пелена, придававшая небу пепельно-серый оттенок. Кое-где виднелись чахлые деревца, и цвет их листвы напоминал цвет использованной копировальной бумаги.