На одной далёкой планете - [81]

…Дело двигалось. Дидл прямо на глазах превращался в могучего красавца кентавра. Зига ликовал. Метр Глоб благодушествовал. Он теперь дольше обычного задерживался на обходах и внимательнее, чем всегда, осматривал Дидла, бормоча свое «хорошо-э, хорошо-э».

Дидл, напротив, все больше погружался в уныние. Новые впечатления, о которых говорил Зига Бином, не очень ему нравились. Кровать за ненадобностью убрали, и спать ему приходилось теперь стоя, прислонясь плечом к стене. К утру от неудобной позы начинало ломить в пояснице, Дидл просыпался. Да и сны были — сплошной винегрет. То ему снились люди, то лошади, а то — хуже всего — дикие собаки. С жутким лаем они мчались за ним по степи, а Дидл, объятый ужасом, скакал во весь опор, убегая от них. Кончалась гонка одной и той же страшной сценой: громадный, лохматый пес бросался Дидлу под пах, острые зубы впивались в брюхо, и Дидл просыпался в холодном поту. Последнее время собаки совсем затравили Дидла. Днем во время прогулок он клевал носом и, погружаясь в дрему, видел бегущую за ним собачью стаю.

Дидл, не выдержав, пожаловался Зиге на свою жизнь и стал настойчиво требовать, чтобы его превратили обратно в человека. И опять Зига уговаривал его, талдычил про побочный эффект, просил потерпеть еще немного.

Уговорил… А чтобы Дидлу лучше спалось, ему стали давать успокоительные таблетки и изготовили специальное стойло с мягкой полкой. Теперь Дидл спал положив голову на руки. Все полегче…

Во время одной из прогулок, когда Зига куда-то отлучился, на стене снова появился Лютик.

— Привет, кентавра! — проскрипел он, держась на почтительном расстоянии от проволоки. — Гляди, до чего додумались, сволочи! Думают, убьет Лютика. Нет, господа! Лютика убить нельзя… А с тобой что сделали? — продолжал он, подпуская в голос драматическую ноту. — Кому ты теперь нужен такой? Ни женщинам, ни кобылам.

Дидл скорбно молчал, а Лютик, продолжая чесать языком, сообщил, что на днях состоится Большой Го-ворениум, на котором Эри Глоб покажет кентавра, а Питон — свою бензиновую корову. Будет большая склока, пророчествовал Лютик, потому что оба хотят получить вторую Обезьяну, а Обезьяна дается одна в год на весь ОСЛЮП.

— Какой Говорениум? — без интереса спросил Дидл.

— Это у них так общие собрания называются, где они награды делят, — объяснил Лютик. — Слетятся со всего ОСЛЮПа и трещат, как трещотки. Смех один. Питон теперь как бешеный. Боится не успеть с коровой. Самый лучший биньзин требует.

Он посмотрел по сторонам и спустил со стены пластмассовую баночку на веревке, осторожно просунул ее под проволоку.

— Слушай, плюнь в банку.

— Зачем?

— Тут один просил. Плюнь, тебе не все равно?

Дидл подошел и плюнул в банку.

— Мало, еще давай, — сказал Лютик.

Дидл плюнул еще раз.

— Ты меня не видел, я тебе ничего не говорил, — пробормотал Лютик, быстро подтягивая банку. И исчез — только палец мелькнул над стеной.

Похоже, оба ослюповца в самом деле готовились к какому-то собранию. Зига намекнул Дидлу, что скоро его будет смотреть много людей, может быть, они будут задавать вопросы, так чтобы Дидл не вздумал говорить чего-нибудь компрометирующего о метре Эри и вообще держался бы бодренько. Зига так и сказал — «бодренько».

В отношении к Дидлу произошли перемены. Ему настелили в комнате свежей соломы, робот каждый день мыл Дидла шампунем и натирал благовонными мазями. Кормили его изысканнейшими блюдами. И Глоб изменил свое отношение к Дидлу. Хмуриться и браниться совсем перестал и даже иногда улыбался, хотя уж лучше бы совсем не улыбался, потому что от его улыбок Дидлу становилось не по себе.

И вот этот день наступил. Первым о нем поведал Дидлу Лютик во время утренней прогулки.

— Говорениум сегодня, а у Питона выставочная корова сгорела, — сообщил он, появляясь за проволокой. — Рвет и мечет. Джимку-стажера под арест посадил за курение в хлеву, всех ругает. И Ерьку разоблачить грозится. Ерьке, кричит, тоже не видать Обезьяны как своих ушей. Ну, держись, кентавра, будет драчка!

В это утро робот особенно тщательно мыл и скоблил Дидла. Потом явились Зига и Глоб, оба расфранченные и взволнованные. На Глобе был лимонного цвета клетчатый костюм. Зига благоухал духами. В волосах у него красовался громадный темно-красный цветок. Оба тщательно осмотрели Дидла, заглянув ему даже под хвост.

— А-атлично, метр Эри, — пропел Зига.

— Хорошо-э, хорошо-э.

— Сегодня показывать тебя будем, — щурясь в улыбке, сказал Зига Дидлу и дружески похлопал его по крупу. — Держаться бодренько, как договорились.

— Смотри, чтоб чего-нибудь не сболтнул, — буркнул Глоб.

— Не волнуйтесь, метр, Дидл не подведет. Не подведешь, Дидл?

— Не подведу, — вздохнул Дидл.

Ох и нервничал Дидл в это утро! Сроду так не нервничал, даже когда в первый раз проигрывал инкубаторским и потом, когда сползал на последнее место.

Дидла погрузили в закрытую повозку, заперли, и повозка, воя сиреной, помчалась по ОСЛЮПу. Потом Дидл долго томился один в какой-то полутемной комнате, куда привел его Зига. Из-за стены комнаты доносился приглушенный рокот, словно там бушевало море, и слышался резкий голос Глоба. А потом открылась дверь, и в комнату вошел Зига.