На одной далёкой планете - [41]

Фотографии произвели на нее сильное впечатление. Одно дело — просто знать, что твой бывший муж гомункулус, и совсем другое — видеть, хотя бы на фотографии, как он постепенно появляется из отвратительной слизи, из мертвечины, растворенной в ванне. Отвратительное впечатление.

За столом Лидочка некоторое время не могла начать есть торт, который положил перед ней на блюдечке Гончаров, только прихлебывала горячий душистый чай.

Гончаров заметил это и сказал:

— Кажется, я немного поторопился с альбомом? Нужно было после чая показать.

— Да нет, ничего…

Лидочка внутренним усилием подавила неприятное чувство и откусила немного торта. Какая прелесть! Торт, хотя и покупной, оказался очень сочным и душистым.

Лидочка вспомнила, с каким равнодушием муж съедал кулинарные шедевры, которые она готовила первые месяцы после свадьбы, и как она тогда, не понимая, обижалась на него.

— Неужели он совершенно ничего не чувствует? — спросила она Гончарова.

— Совершенно ничего.

Лидочка задумалась.

— Не понимаю… Ведь он — точная копия Володи.

— Точная, да не совсем. Помните, мы говорили, что он состоит из симметричных, то есть искусственных, белков?

— А какая разница?

— Как видим, огромная. В природе ничего просто так не делается, тем более в живом организме. Тут иногда мелочь может иметь решающее значение.

— А что, собственно, удивляться? — заметил Володя. — Есть же люди, от рождения лишенные тех или иных чувствований. Что же говорить об искусственном человеке!

— Вот именно, — сказал Гончаров. — Видимо, путем простого подражания природе невозможно создать полноценное живое существо, а только вот такую бесчувственную биологическую машину. Жизнь — это тайна, как глубоко ни влезай в нее.

Гончаров налил себе чаю, который настаивался на какой-то душистой травке в отдельном чайничке.

— Я в связи с этим еще кое о чем хотел бы вас расспросить, Лидия Ивановна.

— Да, пожалуйста.

Гончаров отпил немного из чашки и поставил ее.

— Тут такое дело. Будучи существами, лишенными психического мира, гомункулусы, следовательно, должны быть лишены и источника побудительных сил, которые движут нормальными людьми, вообще всеми природными существами. Однако, как мы знаем, он чрезвычайно деятелен и умеет двигаться к поставленной цели. Как вы считаете, Лидия Ивановна, откуда это у него? По идее, он должен быть равнодушен к тем радостям, которые сулит жизненный успех.

— Мы с Володей тоже об этом говорили, — сказала Лидочка. — Да, добиваться своего он умеет, еще как умеет! Только я сама теперь ничего не понимаю. Ни разу не было, чтобы он радовался удачам или огорчался от неудач. Мне кажется, он действует как машина — методично и безошибочно, как будто кто-то завел его.

— Интересно… — проговорил Гончаров, внимательно слушавший Лидочку.

— Похоже на работу по программе, — сказал Володя.

— Но кто вложил ее в него? Мы с вами, кажется, делали обратное.

— Зачем обязательно — «вложил»? В конце концов, вся наша физиология работает по программе, программе выживания.

— Это физиология, бессознательное. А на уровне поведения? Для того чтобы выживать, ему достаточно было оставаться на прежнем месте. Кто заставлял его двигаться вверх по служебной лестнице?

— Инопланетяне, — не то в шутку, не то всерьез сказал Володя. — А что? Решили с помощью гомункулусов захватить землю, эксплуатируя любознательность земных ученых. Как только появляется очередной гомункулус, ему тут же программу из какого-нибудь секретного излучателя — лезь наверх поближе к власти.

— Это было бы ужасно, — сказала Лидочка. — Знать, что где-то во Вселенной есть разумные существа, желающие людям зла.

— Можете быть спокойны, Лидия Ивановна, таких существ быть не может.

— Это почему же? — с шутливым упрямством возразил Володя.

— Потому что цивилизация, одержимая злой волей, неустойчива. Она либо уничтожает эту волю, либо самоуничтожается. Кроме того, я не верю ни в каких инопланетян. Убежден, что палеопамирцы сами научились делать гомункулусов. Это было общество нетехнологического типа. В области биохимии они на несколько голов превосходили современных ученых.

— Тогда что же им движет?

— А я почем знаю? — добродушно усмехнулся Гончаров. — Думать надо.

Они просидели у Гончарова до вечера, и все это время разговор шел о гомункулусе Колесникове. Лидочка опять отвечала на вопросы Дмитрия Александровича, которых у него накопилось достаточно за прошедшую неделю. Поговорили и об инциденте в редакции. Гончаров дружески побранил Володю за излишнюю горячность и попросил не повторить подобной ошибки в Григорьевске. С двойником ему лучше вообще в контакт не вступать, а если все-таки придется, то вести себя предельно сдержанно. Может быть, стоит предупредить его насчет Стулова, чтобы при случайной встрече уходил от всяких разговором о проекте. Не хватало еще, чтобы Стулов догадался, что их двое. В общем-то, гомункулуса необходимо взять под Контроль, но этим займется попозже сам Гончаров. Договорились также, что в случае каких-либо непредвиденных осложнений они позвонят ему в Москву.

Гончаров проводил Лидочку и Володю до станции метро, пожелал им удачи, после чего они расстались.