На Новую Землю! - [22]
— А что, если сегодня придет судно?
— Пусть, в чем дело? Мы готовы.
Нет, сегодня судно не придет. Оно придет завтра.
В это время в дверь просовывается голова самоеда и торопливо сообщает; „Таймыр, Таймыр“, и сейчас же исчезает. Все бросают свое дело и выскакивают на крыльцо. Из-за мыса медленно появляется силуэт „Таймыра“ и полным ходом идет дальше по проливу мимо нас. Хорошо видно, как качаются мачты и как он грузно переваливается с борта на борт.
— „Таймыр“ проходит мимо. Повидимому он или не знает, что мы здесь, или решил забрать нас на обратном пути. Сейчас сильный прибой и очень трудно грузить вещи.
Пройдя несколько вглубь пролива „Таймыр“ круто поворачивает и идет прямо по направлению в Поморскую губу. Около трубы вырывается небольшое белое облачко и слышится хриплый гудок. Это „Таймыр“ вызывает нас. Сомнений нет, что он хочет сейчас взять нас, но как быть с прибоем — зальет карбас и вымочит все вещи. Как назло, вчера было совсем тихо, а сегодня разыгралась такая зыбь. Мы даем несколько выстрелов и стараемся дать знать, что увидели судно. Первым делом надо выехать навстречу, чтобы условиться насчет погрузки. Временами прибой как будто несколько успокаивается и, пользуясь удобным случаем, мы быстро спускаем карбас, но в этот момент вдруг опять подымается высокая волна, которая с силой, отбрасывает карбас в сторону. Вторая волна еще выше первой, опрокидывается над самым карбасом и окончательно заливает его. Вытаскиваем карбас обратно и вновь пытаемся спустить его на воду. Вторая попытка оканчивается успехом, но все вымокают до нитки. В это время с „Таймыра“ спускают шлюпку. На ней начальник Управления по безопасному кораблевождению на Севере, комиссар и старший помощник капитана. Поровнялись.
— Сейчас трудно грузить карбаса, сильный прибой.
— Возможно, что с радиостанции дальше мы пойдем Карским морем и больше не зайдем сюда.
— В таком случае мы сейчас же переправляемся на „Таймыр“.
Карбаса заводим в крайней угол залива. Здесь прибой несколько меньше. Большой карбас ставим на якорь в расстоянии нескольких десятков саженей от прибоя, а маленькую самоедскую шлюпку пускаем курсировать между берегом и карбасом. В шлюпке сидит один человек, который с набегающей волной быстро приближается к берегу. В это время в нее кидаем несколько вещей и сейчас же, стоя по колено в воде, дружно отталкиваем прочь, а если не досмотришь и прозеваешь, то следующая волна моментально опрокинет шлюпку и зальет все вещи.
Последние ящики уложены наспех, в них все перемешано — примус, разные хозяйственные принадлежности, остатки продовольствия, кое-какие научные коллекции, собранные в последнее время, и прочая мелочь. Как мы ни готовились к приходу судна, оно все же застало нас врасплох. Только что испеченные блины так и остались никем не съеденными.
Наконец все вещи погружены на карбас. Быстро прощаемся с самоедами. Итак, прощай новоземельский берег, может быть я тебя вижу в последний раз. Идем на „Таймыр“. Набежавшая на прощанье тучка разразилась сильным снегом. На несколько минут „Таймыр“ и становище теряются из вида. Океанская зыбь в последний раз как-то особенно злобно подбрасывает карбас. У борта „Таймыр“ мы то быстро взлетаем вверх, подымаясь почти до самого спардека, то вновь падаем вниз в какую-то пропасть. Выгружать вещи очень трудно. Но старые опытные военные моряки ловко подводят тали… и „Ошкуй“ уже на „Таймыре“.
— Ну, как вы путешествовали? Много поймали своих зверюшек? — добродушно спрашивает капитан. — Я уже запрашивал станцию, где вас искать.
Устраиваемся в отведенных для нас помещениях. В кают-компании узнаем последние новости. Вертясь на винтовом кресле, лекарский помощник медленно рассказывает, что горняки попрежнему бастуют, в Китае происходит гражданская война…
Затем кто-то сказал о предполагаемой зимовке „Седова“.
— Что, „Седов“ затерт льдом? Где? — спрашиваем мы взволнованным голосом. На „Седове“ у нас есть близкие товарищи и эта неожиданная новость нас живо заинтересовала.
— А вы разве не знаете, что он уже просил помощи: сильного ледокола и продовольствия на год? А вместе с ним застряло два торговых судна.
— Откуда же мы можем знать?
— Ах, верно, вы, ведь, еще ничего не знаете.
Радиостанция.
5 октября. „Таймыр“ вторично продвигается к радиостанции по проливу Маточкин Шар. По дороге нас накрывает сильный встречный сток, но пролив совершенно чистый и льда нигде нет до самого мыса Поперечного. Далее сразу попадаем в полосу вновь образовавшейся шуги. Любопытные тюлени поминутно выныривают у самого борта судна, оставляя на ровной поверхности молодого льда круглые отверстия. С бака пробуют стрелять из винтовок, но тюлени быстро исчезают.
В горной долине на небольших холмах неясно вырисовываются две стройные мачты и жилые постройки самой радиостанции.
Радио-станция в Маточкином Шаре (фот. Ю. Чирихина).
„Таймыр“ дает гудок, как всегда хриплый и протяжный, к берегу спускаются маленькие человеческие фигурки, суетливые и в то же время проворные. На вышке главного дома мигает красный флаг С.С.С.Р. — повторно доказывая неотъемлемую принадлежность Новой Земли к нашему Союзу. С берега отходит шлюпка с зимовщиками. Они радостно встречают приход судна. „Таймыр“ им привез много писем и новых известий от родных и близких друзей. Каждому есть посылка. Посылки вскрываются дрожащей рукой, торопливо, — что в ней, от кого она? И каждый чего-нибудь ждет. Ждут разное. Один — научный сотрудник станции, микробиолог — ждет куриные яйца. Ему нужен белок для просветления среды бактериальных культур. Посылал специальные радиотелеграммы — „непременно закупите десяток куриных яиц“. Но телеграммы пришли поздно, закупить не успели, а может быть, просто подумали — для чего это вдруг ему понадобились так срочно яйца. Не привезли. Для микробиолога это явилось настоящим горем, все остальное для него казалось пустяком. Большой ящик со специальной посудой для микробиологических исследований и посылка из дома со всякими вкусными вещами, пачка лучшего английского табака сразу перестали его интересовать, как только он узнал об отсутствии яиц.
