На мохнатой спине - [8]
Только у очень крупных, самодостаточных людей, у которых много позади и много впереди, благодарность — естественное чувство, опора и мотор лучших проявлений души. А для тех, у кого один гонор — это тяжкий груз, обуза, лишающая свободы. Если ты меня спас, а я тебе благодарен, получается, что я вроде как несамостоятелен, вроде как колонизирован. А вот если ты меня спас, а я тебе в лицо плюнул — стало быть, я настоящий, равный тебе полноценный Хомо Сапиенс. Свободный.
В двадцатом году я, молокосос, деревенский тюня-лапоток, всего этого, конечно, не понимал. Тем более что и сам Ильич клял на чем свет стоит национальную гордость великороссов. И когда наш обожаемый мною комиссар хлопал себя по кожаному боку, выхватывая маузер, и с легким акцентом кричал: «Кто скажет слово «русский» в положительном смысле, того расстреляю на месте! (И стрелял, бывало…) Русский — значит царский!» — у меня лишь дрожь восторга пробегала по телу: вот ведь как энергично и бескомпромиссно созидается новый мир!
Себя я угнетателем и оплотом царизма ни в каком виде, разумеется, не считал. И не видел ни в слове «русский», ни в принадлежности к этому народу ничего зазорного.
Но у меня за плечами был опыт плехановского семинара.
Один из лучших людей, что я в своей жизни знал, — это Георгий Валентинович. Светлая ему память, земля ему пухом. И помирать буду — то же скажу, никакой исторический опыт меня не свернет. Были бы все интеллигенты такими, как он, я бы на них молился. Не соглашался бы, наверное, теперь во многом — а молился все равно. Не за единомыслие, пес с ним, в конце концов, а за человеческие качества. Замечательные люди встречаются куда реже единомышленников.
Кружок наш был самым первым и, пожалуй самым знаменитым в России; в отличие от множества возникавших то тут, то там эфемерных полуподпольных говорилен он дал самую богатую поросль. Совсем еще мальчишкой, лапотком натуральным, я приходил на заседания, забивался в уголок и слушал мудрых и великолепных. Как они соревнуются в остроумии и способностях к предвидению, как несут по кочкам власти и предлагают от властей избавление, как фехтуют то отточенной логикой, то яркими образами, в которых и логика порой не важна — нестандартность важнее… Как они блистали! Как крыли прогнившую империю! И то в России не так, и это не этак… Я, помню, слушал и падавшую от изумления челюсть не успевал вправлять ладонью: в каком, оказывается, аду мы живем! Я-то, дурень, по простоте своей полагал, что тут подкрутить, там поджать, этим, обнаглевшим вконец, дать окорот, и все станет по-людски. А оказывается — надо до основанья!
Но как умел слишком уж оторвавшихся от земли краснобаев Георгий Валентинович сбить с котурнов безупречно учтивой, но оглушительно точной иронией!
И, наоборот, если появлялся какой-нибудь обормот с очередным совсем уж пустобрехливым прожектом — скажем, надо всего-то лишь перевести русский язык на латиницу, и тогда постепенно сами собой и нравы исправятся, и права человека восторжествуют, и восьмичасовой рабочий день спланирует на ангельских крылышках из собственной его императорского величества канцелярии, и даже женщинам дозволено будет участвовать в выборах, потому как неизбежно случится воссоединение с мировой цивилизацией, а все отсталое, косное, азиатское, вместо со всем нашим окаянным прошлым отлетит, как прах, с наших зашагавших в будущее ног; вот тогда наш любимый шеф, картинно взвесив на ладони кипу исписанных листов, говорил: «Прошу господ семинаристов быть сегодня предельно уважительными. Героем нынешнего обсуждения была проделана большая работа…» С той поры и на многие годы фраза «Проделана большая работа» стала среди нас кодовым обозначением огромного, тяжкого и заведомо бессмысленного труда.
Да, не только революции там учили. Как-то само собой получалось учиться человечности. Ни к кому нельзя было быть неуважительным, пусть хоть к нелепому самодовольному прожектеру — ибо уже благие побуждения как таковые похвальны и заслуживают терпеливого, мягкого и тактичного культивирования; вдруг что и вырастет съедобного?
И среди многого прочего именно там, в плехановском «Освобождении труда», я понял простую, но, к сожалению, далеко не всем открывающуюся истину: если о тебе думают несправедливо плохо, это еще не повод считать того, кто так думает, тебе врагом. Или вообще плохим человеком. Куда чаще такое случается потому, что тебя всего лишь не поняли. Стало быть, надо не резкими словами и благородной яростью, не пощечинами и не бесконечной дуэлью отвечать на нелестные, оскорбительные о тебе представления, а коррекцией своего поведения. Работой над собой.
То есть применительно к ранней революционной поре — жить и все время показывать, доказывать: русский я, русский, но какой же я раб режима и поработитель?
Так и жил…
Поначалу я и не знал, что яркая и отчаянно храбрая девушка у нас в отряде — боец как боец, даже лучше многих — комиссарова дочь. Два месяца я смотрел на нее снизу вверх и был уверен, что она меня вовсе не замечает. Наверное, так оно и было какое-то время.
Но потом настала Каховка.
Что-то случилось. Не в «королевстве датском», но в благополучной, счастливой Российской конституционной монархии. Что-то случилось — и продолжает случаться. И тогда расследование нелепой, вроде бы немотивированной диверсии на гравилете «Цесаревич» становится лишь первым звеном в целой цепи преступлений. Преступлений таинственных, загадочных.
Книга «Руль истории» представляет собой сборник публицистических статей и эссе известного востоковеда и писателя В. М. Рыбакова, выходивших в последние годы в периодике, в первую очередь — в журнале «Нева». В ряде этих статей результаты культурологических исследований автора в области истории традиционного Китая используются, чтобы под различными углами зрения посмотреть на историю России и на нынешнюю российскую действительность. Этот же исторический опыт осмысляется автором в других статьях как писателем-фантастом, привыкшим смотреть на настоящее из будущего, предвидеть варианты тенденций развития и разделять их на более или менее вероятные.
Произошел ли атомный взрыв? И, если да, то что это — катастрофа на отдельно взятом острове или во всем мире? Что ждет человечество? На эти и другие вопросы ищет ответы ученый Ларсен…Вариант киносценария к/ф «Письма мертвого человека». Опубликован в Альманахе «Киносценарии», 1985, выпуск I.Государственная премия РСФСР 1987 года.
Вячеслав Рыбаков больше знаком читателям как яркий писатель-фантаст, создатель «Очага на башне», «Гравилёта „Цесаревич“» и Хольма ван Зайчика. Однако его публицистика ничуть не менее убедительна, чем проза. «Резьба по идеалу» не просто сборник статей, составленный из работ последних лет, — это цельная книга, выстроенная тематически и интонационно, как единая симфония. Круг затрагиваемых тем чрезвычайно актуален: право на истину, право на самобытность, результаты либерально-гуманистической революции, приведшие к ситуации, где вместо смягчения нравов мы получаем размягчение мозгов, а также ряд других проблем, волнующих неравнодушных современников.
Начало конца. Смерть витает над миром. Одинокий человек с ребенком в умершем мире. Очень сильный и печальный рассказ.
Мир, в котором РОССИИ БОЛЬШЕ НЕТ!Очередная альтернативно-историческая литературная бомба от В. Рыбакова!Мир – после Российской империи «Гравилета „Цесаревич“!Мир – после распада СССР на десятки крошечных государств «Человека напротив»!Великой России... не осталось совсем.И на построссийском пространстве живут построссийские люди...Живут. Любят. Ненавидят. Борются. Побеждают.Но – удастся ли ПОБЕДИТЬ? И – ЧТО ТАКОЕ победа в ЭТОМ мире?
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Продолжение книги "Starkvs Tigris". Предупреждаю читателей по-хорошему, чтобы проходили мимо и не мешались под ногами. Ничего особого не будет - то же самое, только дальше по сюжету. Россию не спасаем, демократию не вводим, крепостных не освобождаем. Отдельно взятый попаданец просто живёт, без великих задач и целей. Режим изложения - диктаторский, авторский беспредел - имеется. Все вокруг кочумеки и недотыкомоки и только я - Великий Кормчий.
Продолжение приключений Андрея Кравцова, известного певца и музыканта, ставшего псиоником пятого уровня сила. Война с арахнидами и некромонгерами, схватка с аватарами Вишну, музыка и любовь ждёт читателя в 14-й книге.
Александр Виссарионович Абашели (1884–1954) — один из лучших мастеров современной грузинской поэзии. Он был художником повседневно обогащавшим свое творчество чутким восприятием нашей современности, он был прежде всего поэтом-мыслителем, вникающим в жизнь, воспринимающим ее «глазами разума».Его роман «Женщина в зеркале» является первой попыткой в грузинской литературе создать значительное произведение научно— фантастического жанра.В некоторые теоретические положения и технические расчеты легшие в основу романа А.