На мели - [40]

Мы часто ругались, и Патрик начал проваливаться по всем предметам. – Рей на минуту замолчала, затем грустно махнула рукой и продолжала:

– Мы расстались. Я вернулась в Техас и летом 1946-го получила развод. Больше я его не видела, даже ничего не слышала, до того самого вечера четыре месяца назад, когда прилетела в Майами договориться о продаже яхты. Айве сел на самолет в Новом Орлеане, его место оказалось рядом с моим. В ранней юности обиды воспринимаются очень остро, но хранить неприязнь на протяжении тринадцати лет невозможно, так что, оправившись от шока, мы обрадовались друг другу, как двое старых друзей, и весь путь от Тампы проболтали. Я рассказала, зачем еду в Майами, причем не удержалась и гордо сообщила, что еду распорядиться яхтой своего покойного мужа. Конечно, это немного по-детски для тридцатипятилетней женщины, но мне почему-то хотелось произвести на него впечатление, наверное, потому, что сам Патрик выглядел чрезвычайно преуспевающим.

Кажется, именно тогда он решил, что я – богатая вдовушка.

Айве, в свою очередь, рассказал о себе. Он, дескать, получил степень доктора медицины в калифорнийском институте и много оперирует в больницах Сан-Франциско, специализируясь в грудной и сердечной хирургии. Кроме того, читает лекции в медицинских колледжах по операционной технике, поэтому часто разъезжает по стране. Вместе с каким-то ученым из Калифорнийского технологического института разработал новый тип аппарата типа сердце-легкие, который используют при операциях, когда надо отключить сердечную деятельность. Конечно, я не разбиралась в медицине, но звучало все это очень впечатляюще. Патрик рассказал, что демонстрирует аппарат на некоторых операциях, которые проводятся в медицинских институтах Только что он был в Тулине, а сейчас летит в Майами. Айве чуть не прыгал от радости, когда узнал, что я живу в Хьюстоне, потому что он как раз собирался на следующей неделе в Гэлвстон, в Техасский медицинский институт.

Вы его встречали и знаете, каков он из себя. Красавец с бездной шарма и обаяния. Если честно, то мне льстило оказываемое им внимание. Патрик приглашал меня на обед и танцы оба вечера, пока я была в Майами, и даже взял напрокат автомобиль, чтобы отвезти в Ки-Уэст посмотреть на “Дракона”. Мы целый вечер провели на борту. Айве дал советы насчет цены и сказал, что у него самого есть тридцатипятифутовая штучка в гавани Сан-Франциско. Я знала, что в детстве он плавал на небольших яхтах. Патрик устроил старику Танго разнос за то, что тот не содержит каюты и палубу в чистоте, они даже поругались. Наверно, именно поэтому Айве уверял, что сторож его вспомнит при встрече.

Чтобы сделать эту длинную малоприятную для меня историю покороче, могу только сказать, что приблизительно через неделю после моего возвращения домой он появился в Хьюстоне. Днем Патрик был занят в Гэлвстоне, но каждый вечер куда-нибудь меня приглашал и поведал о своей личной жизни, он, мол, одинок и несчастлив. Женился во второй раз, но неудачно, и снова развелся. Конечно, к тому времени миф о богатой вдове развеялся, но, и это злит меня больше всего, этот тип точно оценил, на сколько сможет меня выставить. Семь с половиной тысяч долларов – как раз то, что надо. Большую сумму я не могла бы себе позволить, а за меньшую ему мараться не захотелось. Наверное, он все дни проводил, прикидывая как профессиональный оценщик имущества, чем я владею.

Особо напрягаться, чтобы меня обдурить, ему не пришлось. Патрик стал плакаться, что он на базе Калифорнийского технологического института организовал маленькую фирму по производству приблизительно сотни машин сердце-легкие, которые уже были заказаны больницами по всей стране, но в этот момент один из пяти держателей акций отпал, а поскольку фирма наверняка заработала бы большие деньги, то важно было не допустить перехода контроля за делами в руки нечистоплотных бизнесменов, которые, ничего не понимая, могут продешевить. И вот, чтобы акции оказались в руках кого-то симпатизирующего делу и понимающего ситуацию, а также во имя наших прежних отношений... Сами понимаете. Я дала ему чек на семь с половиной тысяч долларов. Когда два дня о нем не было ни слуху ни духу, я позвонила декану медицинского института, и оказалось, естественно, что никакого Айвса Патрика никто не знает. Пришлось нанять частного детектива, чтобы выяснить, была ли в его словах хоть крупица истины. Не было. Его разыскивали в нескольких городах побережья и на Среднем Западе за представление поддельных чеков, причем Айве всегда выдавал себя за врача. Только при мне, впервые за многие годы, он назвался своим настоящим именем. Когда же полиция Майами сообщила мне о найденных в ялике часах, я вдруг почувствовала, что это должен быть Патрик.

Ингрем понимающе кивнул:

– Решили, что, поймав его, вернете хотя бы часть своих денег?

– Нет, за четыре месяца, что минули с тех пор, Патрик при его образе жизни уже все спустил бы. Мне просто хотелось получить назад яхту, чтобы хоть чем-то компенсировать убытки. Меня ударили по самому уязвимому месту – по самолюбию, и это было обиднее всего. Вот я и сорвала злость на вас в тот первый вечер, не поверила, когда вы сказали, что поможете мне найти яхту без всякого вознаграждения. Решила, что у вас тоже есть какая-то задняя мысль. Видите, как я прекрасно разбираюсь в людях.