На литературных тропах - [39]

.

Как это верно звучит и теперь для тех, кто глубокое изучение жизни, установление с нею самых тесных связей подменяет сочинительством.

Живя в Москве, А. Завалишин не забывает об Урале. В 1932 году он едет в Свердловск. В поле зрения писателя вторая крупнейшая стройка нашей страны — Уралмашстрой. Как и во время поездки в Магнитогорск, А. Завалишин прежде всего завязывает тесные связи с печатью и выступает на страницах местных газет с острыми фельетонами и оперативными очерками.

Здесь он встречается с партийными работниками, которым удалось посмотреть на московской сцене его пьесу «Стройфронт», и находит среди них горячую поддержку в работе по сбору материалов.

«Работа моя сейчас идет великолепно, — сообщает он в одном из писем. — За месяц выполнил 60 процентов своего трехмесячного заданья. Типов много, ситуаций тоже… Настроение прекрасное»{157}.

День писателя загружен до предела.

«Читаю Герцена «Былое и думы». До 3—4 утра. Встаю в 9—10, иду в цеха, в райком, в редакцию и т. д. Вечерами у меня прием типов. Исповеди, разговор, чай. Относятся ко мне хорошо, помогают все, от кого что-либо зависит»{158}.

В такой напряженно-творческой обстановке проходит его время на Уралмашстрое.

В сборнике рассказов нашего писателя-земляка есть очерк «У Горького». Автор рассказывает, как он встретился в Москве с Алексеем Максимовичем. Встреча была волнующей, беседа с великим писателем поучительной и незабываемой.

Впервые А. Завалишин рассказал об этом в заметке «У Максима Горького», опубликованной в «Советской правде»{159}.

Особенно ярки и свежи в книге «Рассказов» отрывки из дневника политотдельца, объединенные в сборнике под общим названием «Свежая борозда». Они написаны в дни, когда по решению Советского правительства и партии при МТС создавались политотделы, и в них были направлены лучшие коммунисты. Не усидел в редакции «Бедноты» и А. Завалишин. Знаток крестьянской жизни, он решил принять непосредственное участие в укреплении колхозов и МТС и уехал в деревню.

Из дневниковых записей прежде всего предстает знающий свое дело политический работник. Автор без прикрас рисует труднейшую обстановку в деревне тех лет. Она требовала постоянного такта и большевистского чутья у политического работника. А самое главное, в очерке «Свежая борозда» во всей обаятельности предстает облик нашего земляка — интересного писателя и человека.

Книга «Рассказов» не дает полного представления о творческом облике писателя. Многое из того, что создано им, остается неизвестным сегодняшнему читателю. Произведения А. Завалишина, напечатанные в журналах тех лет, почти забыты. Верится, что все художественно ценное будет собрано воедино и тогда новому поколению советских людей А. Завалишин предстанет как яркий самобытный художник-уралец, оставивший в нашей литературе свою тропу.

Добрый друг уральцев

Стояла осень. На Смолино в золоте берез спряталась одинокая дача. Тут несколько месяцев в 1954 году жил и работал А. А. Фадеев.

Дачники давно уже выехали, а писатель, среди тишины березовой рощи, камышовых запахов с озера и аромата опадающей листвы, продолжал трудиться над романом «Черная металлургия». Изредка он выезжал в Челябинск, чтобы побывать на металлургическом заводе, в общежитиях ремесленников или молодых рабочих, окунуться в людскую гущу, поговорить со своими героями и опять сесть за письменный стол.

После таких поездок в одинокой даче почти до утра не гас свет: писатель, склонившись над рукописью, заново переписывал главы, которые раньше казались уже окончательно сделанными.

Несколько раз я бывал в эти дни на даче, видел листы, написанные ровным, аккуратным и убористым почерком Александра Александровича, густо испещренные его поправками. Я подметил одну особенность: писатель не любил, когда его заставали врасплох и по «творческому беспорядку» на столе могли судить о ночном труде. Приглашая зайти в «рабочий кабинет», Александр Александрович всегда быстрым движением руки собирал исчерканную рукопись, прятал ее в ящик стола, совал в папку или просто перевертывал чистой стороной вверх.

Душевно щедрый человек, всегда делившийся с молодыми литераторами своим большим опытом, он как бы стеснялся показывать свои черновики.

Иногда Фадееву мешала работать болезнь. В такие дни на столе не было исписанных листов, не лежала оставшаяся открытой авторучка. Но Александр Александрович не жаловался, а уверял, что это совсем пустяки и недомогание его скоро пройдет.

Когда писатель уставал работать, его можно было встретить прогуливающимся по окраинным улицам города.

Александр Александрович очень любил такие «выходы в жизнь». Он располагал к себе людей тепло сказанным словом и приветливой улыбкой, добрым взглядом светлых, лучистых глаз. И незнакомые люди неожиданно открывали ему богатство своей души, рассказывали о сокровенных думах, запросто говорили о своих нуждах.

Возвращаясь с таких прогулок усталым, проголодавшимся, Фадеев, прищурясь, с огромным удовлетворением говорил:

— Какие замечательные люди живут.. — и называл улицу, известную разве только тем, кто живет на ней, да почтальону или милиционеру, обслуживающим этот участок.