На линии огня - [26]
Кандидаты собрались в одном из залов Университета Ричмонда, чтобы ответить на вопросы простых граждан. С места дебатов велась прямая трансляция по центральным телеканалам. В какой-то момент модератор предоставил слово одной из зрительниц – 26-летней чернокожей женщине по имени Мариса Холл. Ей передали микрофон, и она дрожащим от волнения голосом озвучила свой вопрос:
«Какое влияние правительственный долг оказал лично на вас?…»
Джордж Буш не делал вида, что слушает вопрос
В то время, когда Мариса Холл задавала свой вопрос, Джордж Буш нетерпеливо смотрел на часы. Телекамеры хорошо зафиксировали этот момент. Концовка вопроса звучала так:
Марисе Холл пришлось 4 раза повторить свой вопрос
«…Если проблема долга и спада в экономике никак вас лично не затронула… как вы можете найти решение этой проблемы, если вы не испытываете того, что испытывают простые люди?»
Вопрос был адресован всем трем кандидатам, но Буш первым взял слово:
«Что ж, я думаю, проблема правительственного долга влияет на всех. Очевидно, что…»
Мариса все еще держала в руках включенный микрофон: «Простите, я имею в виду вас лично…»
Вопрос был о том, как спад влияет лично на Буша. А Буш начал с того, что он влияет на всех вообще. Он явно не слышал вопроса и начал почти автоматически с излюбленного приема всех политиков – с обобщения. После того, как его перебили, он продолжил начатую линию:
«Вообще говоря, эта проблема во многом связана с процентными ставками. Она…»
Ведущему дебатов пришлось вмешаться и снова повторить ключевое слово в заданном вопросе:
«Она имеет в виду, как это повлияло на вас лично…»
Мариса Холл также попыталась прояснить еще раз:
«Да, как эта проблема коснулась вас в личном плане. Как она затронула лично вас?»
Буш снова попытался ответить, на сей раз начав говорить о личной жизни, а не о процентных ставках:
«Я уверен, что и на меня эта проблема имеет влияние. Я люблю своих внуков, и мне хотелось бы думать…»
Тут Мариса Холл, видимо, перестала волноваться, ее голос окреп, приобрел даже стальные нотки, а ее правая рука крепко сжимала работающий микрофон. Она произнесла одно короткое слово, которое выражало теперь не только ее протест, но и протест миллионов зрителей, собравшихся у экранов, чтобы услышать ответ:
«Как?»
Это был третий раз, когда задающий повторял свой вопрос, а отвечающий все еще будто находился в своем мире и не слышал, что происходит вокруг, как глухарь на току, упивающийся собственной песней. Буш словно находился по ту сторону глухого пуленепробиваемого стекла:
«…И мне хотелось бы думать, что мои внуки смогут позволить себе достойное образование. Я думаю, это важная часть ответственности родителей. Но если ваш вопрос… Позвольте… Может быть, я неправильно его понял…»
Буш все еще был далек от сути вопроса, хотя до него дошло, что его попытки лить воду не остаются незамеченными. Мариса Холл снова возвысила голос:
«Нет, я бы хотела знать, как именно…»
Не дослушав еще одной постановки того же вопроса, Буш наконец сдается:
«Я не уверен, что я понял… помогите мне с этим вопросом и тогда я постараюсь ответить…»
Четыре попытки ответить были безуспешными. Снаряд снова и снова бил мимо цели, а стрелок рассеянно глядел по сторонам. Мариса Холл взялась еще раз пояснить свой вопрос:
«Я имею в виду, например, то, что многие мои друзья потеряли работу… Многие соседи и знакомые не могут выплатить ипотеку. Я сама не могу расплатиться за машину по той же причине. И мой вопрос – если вы лично не испытываете трудностей, не чувствуете того, что чувствуем мы, как вы сможете нам помочь?»
Марк Кукушкин, старший партнер компаний Best T&D Group и Тренинг-Бутик, автор проекта ОТУМКа
Чтобы слушать активно, спикер должен поверить в позитивное намерение спрашивающего. Что это значит? Это значит предполагать в любом вопросе, вне зависимости от степени его «каверзности», не интенцию «убить», а интенцию «разобраться». Подозревайте людей в лучшем! Так у вас будет больше шансов реально услышать вопрос. Напротив, подозрение в худшем (даже если оно внешне оправданно!) ведет к тому, что человек как бы «глохнет» – он не слушает вопрос, а продумывает линию контратаки.
На сей раз Буш уловил посыл вопроса, но не сдержался от спора. Его оправдывающиеся интонации породили впечатление, будто он и вправду виновен:
«…Я думаю, несправедливо утверждать, что если у вас не было рака, то вы не знаете, как его лечить… Нельзя говорить, что если вы что-то не испытали лично, то вы не знаете, как с этим быть. На всех, на всех абсолютно давит этот долг, потому что приходится выплачивать немыслимые проценты… И все это идет из вашего кармана и из моего кармана. Вот в чем проблема!»
Ощущение конфронтации между Бушем-старшим и аудиторией дальше только усиливалось. И это не могло не отразиться на его предвыборном рейтинге. Так, до начала дебатов разрыв между ним и Клинтоном составлял всего 8 пунктов, а сразу после дебатов он почти удвоился (до 15 пунктов) и дальше продолжал расти – вплоть до дня выборов. Один из политических обозревателей того времени так и заявил в эфире, что он был бы готов «заплатить Марисе Холл, чтобы она задала тот злополучный вопрос».
