На лезвии риска - [9]

— Как раз из этого дома он и мог выйти, — поддержала Светлана Ивановна. — А чтобы не колесить вокруг стройплощадки, пересек ее напрямую.

Она вернулась к забору, прошлась вдоль него.

— Идите-ка, взгляните, — позвала их, — Вот он и лаз.

В заборе и в самом деле были выломаны две доски, на нижней поперечине темнела грязь: кто-то скребнул подошвой.

— Да, пожалуй, все так, — опять согласился Виктор. — Через эту дыру он вылез, прошел вдоль дороги вперед, а тут машина…

— Именно, — подхватил Гавриленко. — Он сошел на проезжую часть и стал голосовать.

И сам же засомневался:

— Странно лишь, почему он пытался остановить машину, которая шла не в сторону Первомайского района, а в противоположном направлении?

— Снова эта железная мужская логика, — вздохнула Светлана Ивановна. — Мог он, помимо этого дома, поехать еще к кому-то? А то просто решил подъехать до автобусной остановки? Мало ли что могло руководить его поступками!

Спорить не приходилось: они действительно не в состоянии угадать, что именно предопределяло действия покойного сегодня вечером. Впрочем, уже не сегодня, а вчера.

Подумав об этом, Виктор посмотрел на часы: ого, два скоро! То-то нигде в окнах света не видно, спит давно честной народ. И преступник, поди, тоже решил, что может спокойно спать: попробуйте найдите его в миллионном городе.

Вспомнился плакат, занимавший одну стену в Ленинской комнате райотдела:

«Важно не то, чтобы за преступление было назначено тяжкое наказание, а то, чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым».

И подпись: ЛЕНИН.

НИ ОДИН случай… Чтобы НИ ОДИН преступник не мог спать спокойно.

А только в данном конкретном случае придется, наверное, смириться с поражением: что можно сделать, если не оставлено никаких следов? Хотя бы один очевидец…

— Ну, что, товарищи, будем подводить итоги? — прервал его размышления Гавриленко. — Имеем мы что?.. Впрочем, ничего мы не имеем, никаких улик.

— Никаких, — точно эхо, отозвалась Светлана Ивановна.

— Стремянка не в счет, — продолжал Гавриленко, — ее мог обронить кто угодно…

— Не в счет, — присоединилась Светлана Ивановна. — В разряд вещественных доказательств ее не отнесешь, с ее помощью ничего не докажешь.

— Все наши давешние рассуждения логичны, однако это не больше, чем рассуждения, одна из рабочих гипотез…

— Именно, — вновь согласилась Светлана Ивановна. — А с гипотезой преступника не изобличишь, даже если бы и удалось каким-то образом найти его.

— А ты чего молчишь, Виктор? — повернулся Гавриленко к нему.

— Да вот думаю, как он сейчас спит: спокойно или нет?

— Кто спит?

— Этот, который сбил… Приехал к себе в гараж, осмотрел машину, помыл на всякий случай — и домой. Ужинать, читать газеты, сидеть у телевизора. А потом спать. Спокойно — не найдут…

— Знаешь, Витек, одно дело — угрызения совести и совсем другое — конкретные действия. А что мы можем конкретно предпринять в данной ситуации? Ну, скажи, можем мы что-нибудь предпринять? Какие у тебя предложения?

— Да никаких у меня предложений, просто… А что, если отложить составление протокола до утра? Все же стремянка-то у нас есть, я бы над ней поразмыслил.

Гавриленко развел руками: какой разговор, размышляй. И оглянулся на следователя:

— Как, Светлана Ивановна?

— Могу лишь пожелать успеха. Я и сама присоединилась бы к Виктору Пантелеевичу, да работа в отделе ждет — никто за меня ее не сделает.

3

Прежде всего надо было для себя решить, какой тип машин имело смысл разыскивать. Конечно, стремянку мог обронить любой грузовик, на котором хотя бы изредка перевозят людей. Однако в данном случае в действие вступал фактор времени, благодаря которому круг машин резко ограничивался: слесаря сбили около двенадцати ночи, может быть даже чуть позже, а в такое время грузовые машины предприятий и учреждений не ходят, в такое время обычно бегают дежурки. Вот на них и следовало сосредоточить внимание.

Ну, а где в их районе могут стоять дежурки? Здесь, на левом берегу Оби, имеется шесть подлежащих проверке гаражей, на правом — четыре. Итого — десять. Если вместе с переездами на каждый положить по полчаса, потребуется пять часов. Сейчас половина третьего, так что где-то к восьми утра он пройдет по всему кругу.

Что же, в путь!

По-хорошему, заскочить бы домой, перекусить, но это еще полчаса, а то и больше…

Первый из гаражей находился в десяти минутах езды от места происшествия. Он представлял собой большой кирпичный корпус, обнесенный кирпичной же оградой. Вход на территорию — через проходную будку, прилепившуюся к торцу корпуса.

Виктор подъехал, заглянул в окошечко будки — темно. Вылез из машины, подергал дверь — заперта. Постучал — никакой реакции. Попробовал побарабанить в окошко — тот же результат. Что было делать? Отступиться?

Перед своим приходом в госавтоинспекцию Виктор работал старшим механиком в одном из гаражей Академгородка. Так вот, у них там на ночь тоже оставался сторож, который, проводив механика, тут же укладывался спать и уже не реагировал ни на какие стуки, крики, даже телефонные звонки, хотя аппарат ставил возле самого уха. Зато стоило прозвучать у ворот автомобильному гудку, мгновенно кидался открывать ворота. Вспомнив теперь об этом, Виктор вернулся к машине, давнул на сигнал.