На Лазурном берегу - [98]

– Абигейл! Я думала, вы совсем не обращаете на меня внимания! – Однажды Мэгги Дрейфус поделилась с Карен беспроигрышным способом расположить к себе репортера. – А какое на вас чудесное платье! От Армани?

Абигейл, год за годом старавшаяся войти в число тех, кто одевается лучше всех, зарделась от удовольствия.

– Да, от Армани. Ах, дорогая, боюсь, я спугнула вашего кавалера.

Карен не обернулась.

– Если вы имеете в виду мистера Прэгера, то он не мой кавалер.

Абигейл расплылась в лучезарной улыбке.

– Тогда кто же ваш? Ручаюсь, что не Нейл Хаммонд.

– Ну-у что вы, конечно, нет, – протянула Карен, принимая игривый тон собеседницы. – С чего вы взяли?

– Вы ведь знаете, что Нейл здесь.

– Во всяком случае, слышала об этом. – И сделала глоток шампанского, даже не почувствовав вкуса. – Вы его видели?

– Нет, Нейл Хаммонд давным-давно перестал интересовать публику, дорогая. Кстати, вы никогда не говорили мне, почему так быстро с ним разошлись. – От любопытства крошечное личико Абигейл стало похоже на мордочку хорька.

– Оказалось, что он не так уж вкусно готовит.

Абигейл разразилась пронзительным смехом. Улыбаясь, Карен перевела разговор на более безопасную тему. К счастью, объявили, что завтрак подан. За столом Карен оказалась рядом с лос-анджелесским кинокритиком.

– Как вам понравились «Пираты»? – спросил он, наблюдая за тем, как официант накладывает ему на тарелку тончайшие ломтики холодного лосося.

– Интересная картина.

Разница между часовыми поясами сыграла с Карен злую шутку, и она чуть не заснула в середине этого фильма, который показывался первым, и с большим трудом поняла его содержание.

– А мне он показался чертовски нудным. В сущности, по-моему, большинство кинофестивалей довольно скучны.

– Тогда зачем же вы на них ездите?

Критик жестом показал официанту, чтобы тот добавил ему еще укропного соуса.

– Из-за еды. Не могу отказать себе в таком удовольствии. Особенно здесь. Французы относятся к приготовлению пищи как к искусству. – Отломив кусочек хлеба, он обмакнул его в соус. – Раньше в Беверли-Хиллз тоже знали толк в кулинарии, ведь год за годом в Калифорнию десятками иммигрировали хорошие французские повара. Однако теперь… – Пожав плечами, журналист отправил в рот ломтик лосося. – У них там только и разговоров, что про холестерин. В любое время и в любой компании. Знаете, какое теперь в Беверли-Хиллз модное увлечение?

Карен покачала головой, надеясь, что ее равнодушие охладит соседа.

– Омлет из яичных белков. Теперь повсюду эти чертовы омлеты. Подумать только…

Карен оглядела гостей за столом. Макс Прэгер сидел, между журналисткой, из Швеции, с которой Карен встречалась прошлым вечером, и женой знаменитого немецкого кинокритика. Обе женщины оживленно беседовали и смеялись, вероятно, стараясь привлечь внимание Макса. С изяществом, которого Карен совсем не ожидала, он умудрялся поддерживать разговор с обеими, одновременно уклоняясь от прямых нападок чувственной шведки.

Прежде чем Карен успела отвести взгляд, Макс, словно под действием какой-то неведомой силы, повернул голову. На несколько секунд их взгляды встретились. Застигнутая врасплох, она почувствовала, как от смущения к ее щекам приливает горячий румянец, и быстро обернулась к своему собеседнику, который уже разглагольствовал о вине.

Через несколько минут подошел Мишель Лемэн и напомнил о сеансе фотосъемки на Круазетт.

Первое, что по прибытии в Монтре открывали для себя учащиеся из близлежащих пансионов, была «Ла Скала» на улице Гранд. Расположенная напротив отеля уютная чайная полюбилась уже многим поколениям местных студентов. Девушки из «Ле Берже» и парни из соседней школы «Форвиль» часто встречались здесь и, наслаждаясь горячим шоколадом и великолепными пирожными, делились последними сплетнями.

При каждом звуке колокольчика Элизабет Маерсон, короткие темные кудри которой нимбом обрамляли хорошенькое личико, бросала взгляд на входную дверь. Время от времени она с тревогой смотрела на изящные дорогие часы, которые в прошлом августе подарила ей мать. Вот уже и четыре. А ведь Элизабет необходимо вернуться в «Ле Берже» к пяти – иначе она на месяц потеряет право покидать пансион. Да где же в конце концов Питер?

В зал снова ворвался холодный воздух, и девушка увидела в дверях Питера. Его русые волосы были влажными от дождя.

– Ради Бога, – прошептала Элизабет, когда Питер сел напротив. – Почему так долго?

В свои семнадцать, высокий и долговязый, Питер Кантрель двигался с неловкостью человека, который слишком быстро и слишком сильно вырос. Серьезное красивое лицо и добрый характер сделали его всеобщим любимцем. Питер был застенчивым, умным и одним из самых многообещающих студентов «Форвиля».

– А ты как думаешь? – От раздражения стал еще заметнее его британский акцент. – Неужели я похож на фокусника, который достает автомобили прямо из шляпы?

Взволнованный юноша быстро оглядел зал. Успев привыкнуть к его бурным всплескам эмоций, Элизабет пропустила колкость мимо ушей.

– Конечно, нет, – ответила она. – Но я думала, тебе удалось взять машину Марселя.

– Нет, не удалось. – Поймав взгляд официантки, Питер заказал две чашки горячего шоколада.