На Лазурном берегу - [108]

– Обычно я платил своему брату, Уолли, доллар в неделю, чтобы он доил за меня коров, а сам гонял с друзьями мяч.

– И много у вас было коров?

– Тринадцать.

– Наверное, Уолли здорово разбогател.

Макс засмеялся:

– Я буквально силком запихнул его в медицинский колледж.

Через некоторое время Макс рассказал о Джеми. Без скорби, а, напротив, с радостью и гордостью – как родители говорят обычно о ребенке, который вырос и… уехал от них.

– Она совершенно игнорировала всякий распорядок, – сказал Макс, и уголки его рта тронула легкая улыбка. – Несмотря на постоянные усилия матери подчинить ее жизнь строгой дисциплине. Но почему-то ни жена, ни я не могли долго сердиться на Джеми – что бы плутовка ни натворила.

Взгляд Макса устремился куда-то вдаль, и у Карен защемило сердце. За четырнадцать часов враждебность, которую она питала последние четыре года, сменилась чувством, намного сильнее, чем простая благодарность. Чувством, которое Карен не осмелилась бы ни назвать, ни даже объяснить самой себе. Пока она лишь наслаждалась обществом Макса, и ей было приятно сознавать, что благодаря этому сильному, властному мужчине Элизабет осталась жива и невредима.

– А как вы, дамы, смотрите на то, чтобы пообедать сегодня со мной? – спросил Макс, когда Элизабет вернулась с покупкой.

– Увы, сегодня не получится, – ответила Карен, не обращая внимания на разочарованный вздох дочери. – Мы с Элизабет собирались пообедать в номере, а затем хорошенько отоспаться.

– Тогда предлагаю прогуляться завтра днем по старому городу. Или, если желаете, можно отправиться на остров Лерен.

– Я страдаю морской болезнью, – выпалила Элизабет.

Карен перехватила руку дочери, потянувшуюся к ее мороженому.

– А если ты еще съешь и мое мороженое, то заболеешь гораздо раньше, чем мы куда-нибудь отправимся. – И посмотрела на Макса. – По-моему, прогулка по старому городу звучит заманчиво, а как ты считаешь, Элизабет?

Та пожала плечами:

– Не так заманчиво, как увидеть на Круазетт живого Мэла Гибсона, но сойдет.

За два дня до отъезда Ники на фестиваль позвонил Тейлор О'Грейди и снова заговорил о кинопробе в «Семейном достоянии».

– Я думала, у Карен Ричардс эта роль уже в кармане, – сказала она, и ее сердце забилось с новой надеждой.

– Производство картины ускорено на три месяца, – радостно объяснил агент, – и Карен Ричардс не может сниматься в ней из-за других обязательств.

– Когда пробы?

– Сегодня, милая. Сегодня в полдень.

Ники закрыла глаза. Есть все-таки Бог на свете…

Именно лорд Броуэм, канцлер Британии и редкий ценитель красоты, впервые открыл в тысяча восемьсот тридцать четвертом году невоспетую прелесть Канна. В конце девятнадцатого века популярный зимний курорт стал излюбленным местом русской аристократии, которая превратила старинный рыбацкий поселок в самое модное место отдыха в Европе.

Теперь Канн процветает и восхищает туристов круглый год – но только во время фестиваля наступает его звездный час. В эти две недели весь город старается угодить и толстосумам, и звездам, и примкнувшей к ним шушере. Естественно, степень подобострастия зависит от того, кто вы. И еще надо знать правила игры для того, чтобы вас обслуживали, как звезду Голливуда.

Нейл Хаммонд знал правила игры. Хотя ему пришлось поселиться в приятном, но скромном отеле «Мондайэл» на улице Антиб, обедал он в «Золотой пальме». Кухня отличалась там изысканностью, к обслуживанию не придрался бы и король. А коктейли Нейл Хаммонд любил пить в баре «Грей Альбион» – щедрые чаевые всегда обеспечивали ему столик и любезность официантов.

В воскресенье, так же как и в предыдущие четыре дня, разговор в баре крутился вокруг фестиваля. У каждого было свое мнение относительно того, чей фильм и почему станет победителем. Даже с его ограниченными знаниями французского Нейл мог понять суть спора.

Слушать глупую болтовню ему совсем не хотелось. Слишком живо вспоминались дни, когда центром внимания в подобных заведениях становился он сам… Нейл пребывал в скверном расположении духа. Не радовала даже мысль о ста тысячах долларов, которые вскоре должны были перекочевать в его карман. После того как он обращался с Карен последние три года, эта победа, если можно так выразиться, оставила в его душе чувство опустошения.

Проходя мимо афиши, Нейл увидел фотографию Карен и улыбнулся, вспомнив их утренний разговор возле отеля о побеге Элизабет из престижной швейцарской школы. «Вот так девчонка!» – думал он, одиноко шагая по затененному парку, который вел к старому порту.

Дорога привела Нейла на площадку, где старики играли в кегли. Один из игроков, коротышка в черном берете и флотской форме, вытащив изо рта недокуренную сигарету, спросил, не хочет ли Нейл составить им компанию. Нейл покачал головой: только этого ему не хватало. Убивать время со стариками. Хотя выглядели они, надо сказать, гораздо здоровее и счастливее его…

Именно тогда Нейл и заметил человека в зеленой рыбацкой шляпе. Тот стоял на противоположной стороне дороги. На шее у мужчины висела фотокамера; судя по всему, он разглядывал яхту, которая обошлась владельцу в несколько миллионов долларов. Казалось бы, обычная картина, но что-то в прохожем – Нейл даже не понимал, что именно, – навеяло смутные воспоминания. Черная шапка волос выглядела неестественной, да и борода тоже. И хотя он был в неплохой физической форме, желтые брюки и слишком свободный для него светлый пиджак делали его гораздо толще.