На Крючке (ЛП) - [66]

Его большой палец крепко прижимается к моему набухшему клитору, потирая его резкими круговыми движениями, в то время как его пальцы двигаются внутрь и наружу, а другая рука манипулирует моими дыхательными путямих.

Голова кружится от вожделения, жар тесно сжимается внизу живота и распространяется наружу, закручивая меня в небытие, пока я не оказываюсь на грани взрыва.

— Ты извиняешься за то, что нарушила мои правила? — он замедляет свои движения.

Мои бедра упираются в него, отчаянно нуждаясь в контакте, я настолько близка к оргазму, что не могу сосредоточиться ни на чем другом.

— Да, — выдыхаю я.

Его пальцы снова проскальзывают внутрь, изгибаются и задевают что-то, от чего моя спина выгибается, а рот открывается на вдохе.

— Хорошая девочка, — мурлычет он.

Наслаждение от его слов вспыхивает во мне, как взрывы звезд, влажность стекает по его пальцам и скапливается в руке.

Его давление на мое горло усиливается, мое дыхание теперь ограничено крошечными глотками воздуха. Паника начинает просачиваться в этот момент, самые темные уголки моего сознания кричат мне — умоляют вспомнить, что этот человек угрожал моей жизни менее двадцати четырех часов назад — что он может все закончить прямо сейчас, если захочет, и я умру жалкой, возбужденной неудачницей.

— И ты не собираешься снова ослушаться меня, не так ли? — его зубы покусывают мочку моего уха, по позвоночнику пробегают мурашки.

— Н-нет, — выдавливаю я из себя сквозь сдавленное горло. Мои внутренности сжимаются, ноги дрожат, волосы прилипли к лицу, так как удовольствие заставляет мой разум бредить от потребности. Я хнычу, мое тело кричит об оргазме, балансируя на грани блаженства.

— Вот это моя девочка, — шепчет он, касаясь моей кожи.

Он щиплет мой клитор, его пальцы сжимаются на моей шее, пока он не перекрывает мне кислород, и это в сочетании с его похвалой заставляет мое тело взорваться, миллионы ярких огней усеивают мое зрение, когда я разрываюсь на части под его руками.

Втягивая воздух, мои внутренние стенки ритмично трепещут вокруг него, и по мере того, как я возвращаюсь на землю, моя логика начинает медленно просачиваться обратно.

Мое тело дрожит в его руках, грудь вздымается от тяжелого дыхания.

Он убирает руку, подносит ее к моему рту и просовывает покрытые моей влагой пальцы между моих губ. Вкус самого себя в сочетании с солью его кожи посылает по мне волны удовольствия, и я вылизываю его дочиста, пока он держит меня в вертикальном положении.

— Никогда больше не пытайся оставить меня.

Я хочу возразить. Хочу сказать ему, что я не собиралась уходить. Что это его глупый «первый помощник» сказал, что я могу выйти наружу. Но я слишком устала, чтобы спорить.

Поэтому я киваю ему в грудь, решив пожить в блаженстве еще немного, пока стыд и горе не вернулись и не поглотили меня целиком.

36.ДЖЕЙМС

Я не совсем понимаю, зачем мне Венди. Когда Сми сказал мне, что она пропала, в моей голове разыгралась сотня различных сценариев. Питер забрал ее? Один из других моих врагов?

Только когда я вернулся на пристань, я понял, что мои мысли были сосредоточены на беспокойстве, а не на том, что при первой же возможности она убежит от меня и никогда не вернется.

И это меня невыносимо злит.

И тот факт, что она уйдет, и тот факт, что мне не все равно.

Но избегание — это то, что никогда не заводит далеко в жизни, оно приносит только неприятности. Настоящее мастерство контроля — это принятие своих эмоций, а затем умение владеть ими, несмотря на то, что вы чувствуете.

Моя проблема сейчас в том, что Венди заставляет меня терять этот драгоценный контроль.

А раньше такого не было.

Я отпускаю ее и отступаю назад, логика проникает в мой мозг, хотя мой член пульсирует в брюках.

Она опускается на диван, ее тело вздымается и опускается от тяжелого дыхания, а я смотрю на нее, шок отдается в моих костях. Она не боялась меня, хотя я практически обещал ей смерть.

Она называет меня сумасшедшей, но любой человек, который позволяет своей жизни быть такой хрупкой в моих руках, вот кто на самом деле не в своем уме.

Я был зол, что она заставляет меня волноваться.

Я был в ярости от того, что она заставляет меня чувствовать.

И теперь я не могу прийти в себя от мысли, что она действительно стала что-то значить; что-то большее, чем просто инструмент или даже просто хорошее времяпрепровождение.

Где-то на этом пути мне стало не все равно.

Осознание того, что я больше не хочу использовать ее против ее отца, врезается в меня, высасывая дыхание из моих легких и заставляя мое измученное сердце пропускать удары. Но если я дам ей свободу, она убежит далеко-далеко.

Она откидывает голову назад, закрывает глаза и раздвигает губы, задыхаясь. Мое сердце бьется в груди, когда я впитываю ее.

— Ты очень красивая, знаешь?

Ее глаза открываются, и появляется язык, медленно облизывающий шов ее нижней губы. Кровь приливает к моему паху, мой уже затвердевший член пульсирует на ноге.

Ленивая улыбка расплывается по ее лицу.

— Держу пари, ты говоришь это всем своим заложникам.

— Хм, — хмыкаю я. — А вот язык у тебя длинный, — я подхожу к ней. — Знаешь, мне кажется, что с тех пор, как ты находишься под моей защитой, твой сарказм стал еще