На краю печальных истин - [2]

Подумав о жене, Чубов счастливо улыбнулся. Как же здорово, что судьба свела их вместе! Какой он счастливый человек. По-настоящему счастливый, без дураков. А ведь уже в любовь не верил, старый пессимист. Романов пережил на своем веку до Леркиной эры много – всяких и разных, но семейная жизнь как-то все не складывалась. Сколько ему было, когда он встретил свою Лерочку? Правильно, тридцать два года. На тот момент жизни он окончательно и бесповоротно решил поставить жирную точку на всяких охах, вздохах и любовных приключениях. Или, по крайней мере, не воспринимать подобные отношения всерьез. Стало жалко тратить душевную энергию, нервы и время на игры в любовь.

Ему до смертельной скуки надоели девичьи вздорные глупости, причудливые и надрывные капризы, бесконечные необоснованные претензии. То ли дело было в нем, то ли ему с девицами не везло – он не стал крепко задумываться. Живут же и холостяки на свете, и неплохо, кстати, живут. У него есть главная невеста – наука. Ему с ней гораздо интересней, чем с длинноногими красавицами. По крайней мере, не слышишь каждые пять минут: «Милый, о чем ты думаешь?»; «У Милки есть норковый полушубок, а у меня нет», – и так далее, до бесконечности. Надоело до зубовного скрежета принимать активное участие в дамских истериках и скандалах местного масштаба. Чубов твердо для себя решил, что семейная жизнь и брак не для него, и перестал заморачиваться по этому поводу. Он и представить себе не мог, что ему так повезет и он забудет о своем твердом решении остаться вечным холостяком.

Произошло это в августе, когда, устав от московской суеты и вечной занятости, духоты большого города и проблем, он с дружной компанией энтузиастов-альпинистов отправился покорять горные вершины. До сих пор его особенно не привлекали походная романтика, палатки, трудности и неустроенность быта, всякие там костры и комары. Но знакомые взахлеб объясняли, что он получит настоящее удовольствие. Он немного подумал и согласился. Почему бы нет? Крепкая мужская компания, Крым, знакомый и любимый с детства, горы, никаких дамских писков. Только они – настоящие мужики и горы. Что может быть лучше? И потом, как можно не любить того, чего ты сам никогда не пробовал? А вдруг понравится? По крайней мере, он ничего не теряет. Не захочется ему по горам скакать, никто его не заставит. Можно будет похерить этот необыкновенный спорт, перебраться на ласковый пляж и плескаться в море сколько душе угодно.

И действительно, отпуск получился замечательным. С чем может сравниться это ощущение: ты стоишь на вершине, мокрый от пота, с выпрыгивающим из груди сердцем, а перед тобой такие простор и величие, что дух захватывает. Еще несколько часов назад ты стоял у подножия горы и твердо знал, что это не для тебя. Невозможно просто так, рискуя собственным здоровьем, переть наверх, забывая обо всем. И подготовки никакой, и занятие очень опасное и совершенно бессмысленное. А потом что-то щелкает внутри. И, сжав зубы, задыхаясь, обливаясь потом, ты это делаешь. И нет ничего важнее в этот момент. Ты забываешь про все: про то, что оставил внизу, про то, что вершина тебе не по плечу, про самого себя. У тебя одна задача, которая подчиняет тебя полностью, – покорить, укротить, добраться во что бы то ни стало до вершины. Как будто от этого зависит вся твоя дальнейшая жизнь. А потом ты стоишь на вершине побежденной горы и кричишь во всю силу легких, как обезумевший от любви Тарзан. Ты смог, ты победил, ты, если пожелаешь, способен потрогать руками облака. Ни с чем не сравнимое ощущение.

На исходе второй недели отпуска Чубов так разухарился и поверил в свои альпинистские силы, что, толком не осознав, что произошло, умудрился нарушить все правила элементарной безопасности, за что и поплатился. Он самым пошлым образом рухнул с приличной высоты и сломал себе ногу. Спасибо, что не шею. Имел все шансы остаться в горах навсегда. Отпуск был испорчен моментально. Обидно было до соплей. Но винить в том, что произошло, было некого. Спасибо, друзья-приятели не оставили в беде. Кряхтя, ругаясь, не скрывая своих эмоций по поводу поведения дилетантов в горах, они дотащили несчастного пострадавшего до ближайшей местной больнички.

Чернявый молоденький эскулап загипсовал его несчастную и ни в чем не повинную ногу в гипсовый сапог и посоветовал горе-альпинисту немедленно отправляться домой. Погрузили Чубова в самолет, как последнего инвалида, правда, с шуточками-прибауточками и всяческими наставлениями довольно фривольного свойства. Страха не было. Подумаешь, перелом. Противно, конечно, больно, неудобно очень, но все это ерунда, дело времени, заживет. Что значит молодость! Было жалко, что весьма банальным способом, из-за собственной самоуверенности, он испортил такой замечательный отпуск.

Через три дня нога стала болеть как сумасшедшая, потом вокруг гипсового сапога образовалась жуткого вида сине-красная опухоль. С каждым днем опухоль увеличивалась на глазах, скоро его несчастная нога превратилась в чудовищную загипсованную тумбу. На исходе третьей бессонной ночи Чубов понял, что шутки кончились. Как это ни прискорбно, без больницы не обойтись. Пришлось вызвать «скорую», потому что терпеть эту дергающую боль не хватало сил.