На космической верфи: поиски и свершения - [2]

От первого трудного жизненного вопроса, который встал перед ним после окончания школы и который он должен был решить, зависело все его будущее. Он стоял на распутье. Ему хотелось учиться дальше, но чувство ответственности за благополучие близких (в семье один работник — отчим) подсказало иное решение: нужно идти работать! Как-никак ему уже пятнадцать, нельзя ведь только получать, когда-то нужно и отдавать… И тут, может несколько неожиданно, был найден компромисс, который примирил возникшее между желанием и необходимостью противоречие. Юрий поступил учиться на шестимесячные курсы радиомонтеров при центральной радиолаборатории общества друзей радио, о которых он узнал совершенно случайно.

К учебе его на этих курсах нужно отнестись со всей серьезностью, ибо никогда больше Георгий Николаевич Бабакин не будет учиться ни в одном стационарном учебном заведении. Его очное образование — эти шестимесячные курсы. И все. Будущий член-корреспондент Академии наук СССР в последующие годы завершит среднее образование экстерном, а высшее — заочно.

Учеба на курсах была организована прекрасно — здесь органически сливались теория и практика. И, наверное, поэтому Юрий становится радиолюбителем; он «набивает» руку на монтаже радиоаппаратуры, познает правила ее наладки, постигает суть законов физики и электротехники. Любовь к практическому творчеству сохранится у него на всю жизнь, и пока он сможет выкраивать из своего времени свободные часы, он будет заниматься этим интереснейшим делом. Сразу же после войны, когда о телевидении многие знали лишь понаслышке, а счастливцев, которые обладали собственным телевизором, можно было даже в Москве сосчитать по пальцам, Георгий Николаевич собрал телевизор, сложнейшее радиоэлектронное устройство, отладил его и отдал жильцам коммунальной квартиры, в которой прожил почти всю свою жизнь.

Курсы Бабакин оканчивает в числе лучших и получает вместе с первым рабочим званием старшего радиомонтера направление на работу в радиослужбу при московской телефонной сети.

В те годы радио только-только входило в быт и сознание широких масс, специалистов-радистов было «раз-два и обчелся» и поэтому диплом даже шестимесячных курсов значил очень много. Именно поэтому Юре Бабакину сразу же поручают самостоятельную, ответственную работу, которая во многом стимулирует становление молодого специалиста, заставляя его много работать над повышением своей квалификации. В течение нескольких лет работы в этой организации ему довелось принять участие в радиопередачах и трансляциях с нескольких, вступающих в строй московских заводов-гигантов, с парадов и митингов с Красной площади…

Работая как бы в эпицентрах многих важных событий того времени, он приобщается к кипучей жизни страны. Уже в те годы закладывались основы его гражданского мировоззрения, которое сыграло большую роль в его дальнейшей трудовой деятельности.

С августа 1932 года Бабакин работает радистом сначала в «Сокольниках», а затем в Центральном парке культуры и отдыха им. Горького. Годы службы в этих парках тоже очень важны для его будущего. Весь цикл работы с мощными, современными радиохозяйствами, начиная с монтажа аппаратуры и включая эксплуатацию — вот «точки» приложения его сил.

С тех далеких лет и на всю жизнь сохранится у него привычка «работать руками». Без этих парковых радиоцентров, мне кажется, не было бы в будущем у Бабакина той дотошности, того непреоборимого желания самому все познать, самому до всего докопаться, самому выявить причины того или иного дефекта в приборе и самому же устранить его.

Значительно позднее, будучи уже руководителем высокого ранга, в сфере деятельности которого было множество вопросов, сложных, принципиальных, связанных с созданием сложнейших комплексных систем — станций, вопросов, от которых зачастую зависел итог длительной работы многотысячного коллектива, он выкраивал часы, минуты, чтобы забежать в лабораторию, в цех. Ему нужно было окунуться в атмосферу производства — это заряжало его, прибавляло сил. От этого он становился как бы моложе… Даже в эти годы Бабакин мог пренебречь условностями, взять в руки паяльник и, позабыв о каких-то важных делах, сесть за монтажный стол и начать собирать схему. Он понимал, что есть люди, которые сделают это лучше чем он, но он не мог иначе — слишком глубокий след оставили в нем юношеские рабочие годы.

Вспоминается такой случай.

Однажды нужно было срочно доработать схему одного из приборов. Бабакин пригласил к себе двух инженеров, поставил перед ними задачу и спросил, когда они смогут это сделать. Ответ не устроил Бабакина. Он недовольно покачал головой и сказал: «Пошли к вам в лабораторию». Там какое-то время у него ушло на ознакомление со схемой, ну, а потом… потом он, сняв пиджак, сам занялся переделкой прибора, наотрез отказавшись от всякой помощи. И так увлекся работой, что на приглашение идти обедать даже не ответил. Ну, из солидарности с ним, конечно, по «звонку» домой тоже никто не ушел, у каждого нашлось какое-то дело. И вот вечером раздается довольный и бодрый голос:

— Все готово!

Проверяли всей лабораторией — все сделано правильно. Бабакин доволен собой. Устало потянувшись, он хитро спрашивает: