На кого бог пошлет - [25]

— Где этот Женек? — возопила я, не удержавшись.

— Да Женек Бульканов, не знаю, где он сейчас живет… Раньше анашой торговал, потом все у обменки ошивался, они там дуриков на баксы обували! — охотно сообщил мне лучший друг Женьки. Воистину этот Олег вполне заслуживал и шваброй, и тряпкой от бабки, а также выдергивания ног и прочих экзекуций.

— Да его все на проспекте знают. Там возле «Пионера» часов в десять вечера собираются пацаны — и он тоже! А я не хотел, я не знал… Он мне потом сам сказал, что вещь-то была очень дорогая. И нас самих с ним обули. Мы и не знали, что это за статуя такая! Я потом узнал, что Женек продал ее за пятьсот рублей, сто отдал мне — тоже гнида!

Я согласилась целиком и полностью, что Бульканов тоже гнида. Должна заметить, что нехитрый бизнес Женьки с проспекта вызывал мой самый живейший интерес.

— Он не говорил, кому продал?

— Да я думаю, опять перекупщику!

Значит, этот недоумок тоже иногда может думать… Так, а мне и думать нечего — Женек Бульканов наверняка уже несет вахту возле обменки на проспекте, где сейчас не хватает только детектива Тани Ивановой!

— А я че? А я ниче не знаю! — бубнил внук бабы Маши с видом собаки, ожидающей пинка от хозяина.

— Не дружи с плохими ребятами, — назидательно сказала я ему напоследок, покидая квартиру и оставляя растерянного внука уборщицы наедине с грозной мамашей. Она ведь наверняка незамедлительно потребует отчета о причине визита сотрудницы прокуратуры.

На улице вступила в свои права осенняя промозглая ночь, таящая в своей неуютной черноте загадки и опасности. Не знаю, для кого как, но для меня-то уж точно таила! Больше всего хотелось сидеть дома в кресле с книгой, поджав под себя ноги в шерстяных носках. Именно шерстяные носки были на данный момент пределом моих земных мечтаний — мои ноги в легких, почти летних ботинках, уместных скорее на вечеринке в сочетании с коротким платьицем и чулочками со стрелочкой сзади, стыли и немели в подступающем холоде. Пахло уже ноябрем и скорым снегом. Спасибо, парик согревал, хотя я с удовольствием поменяла бы его на валенки или хотя бы унты.

Но маскировка прежде всего. Мой природный и вполне удачный облик — я, по крайней мере, была им вполне довольна, да и среди окружающих никто не жаловался — уже достаточно примелькался в этом тесном городишке. Да и на моей неизменной «девяточке» тоже часто приходится менять номера.

Направляясь на проспект, я высчитывала время, отведенное мне на разработку Женьки. Некогда мне с ним цацкаться!

На часах шел десятый час, а максимум в одиннадцать я должна уже находиться в «Коньке», где собираются все «маски-шоу».

На тусовочном пятачке между кинотеатром «Пионер» и гриль-баром напротив, несмотря на пронизывающий леденящий душу ветер, словом, на не располагающую к прогулкам погоду, царило оживление. Тут и там стояли или сомнамбулически слонялись обкуренные подростки, девчонки в рваных клеенчатых джинсах и на тракторных подошвах. Все зябко кутались в куцые курточки и хрипло пикировались между собой. Возле самой обменки, круглосуточно зазывающей желающих купить-продать «зеленые», торчала та самая гоп-компания. Вот к ней-то я и направилась, прижимая свою сумочку покрепче к боку и нащупывая под курткой «макаров».

— Так, мальчики, мне нужен Булькан, — сказала я, решив, что наверняка Бульканов будет числиться здесь именно под этим прозвищем.

Передо мной стояли трое из ларца, одинаковых с лица — плечистые кидалы в мини-кепочках и одинаковых куртках. На их лицах царила беспросветная пустыня.

— А ты кто? — спросил наконец один из них, презрительно глядя на меня.

Я раздумывала, представиться мне сотрудницей отдела борьбы с организованной преступностью или подругой Женька. Дело в том, что я не была уверена, кто из них Булькан.

На выручку пришел второй:

— Его нет. И уже не будет. — Парень, видимо, решил, что я по сугубо коммерческому делу. Что ж, будем подтверждать этот вариант.

— Ой, мальчики, а у меня к нему дело. Он меня хорошо знает — я у него хотела кое-что купить.

— А его нет, — настойчиво твердил один из троих, никакими особыми приметами от других не отличавшийся.

— А где его найти? — настаивала я, наседая на манер бабы Маши.

— А нигде. Его уже вы не найдете ни-ког-да, — по слогам проговорил парень, и остальные выразительно закивали головами.

— А-а? — протянула я, вздергивая брови до кромки парика.

— Да. Все под богом ходим.

— Что-о-о? — вырвалось у меня.

— Завтра похороны. Грохнули Булькана. Вчера было, — сказали все по очереди — каждый по фразе.

Новость была для меня, как удар подушки — не больно, но оглушает. Так, ошеломленная этим сообщением, я стояла под призывно горящими зелеными буквами обменного пункта и тупо глядя на этих троих, словно вышедших из известного мультфильма про Вовку в тридевятом царстве.

— Да что вы… — пробормотала я, не зная, что делать дальше. Слишком уж все неожиданно получалось. — Да как же это?..

— Ну вот так, — развел руками тот, что стоял в середине. — Может, мы чем поможем?

— А как это случилось-то?

— Ну как. Хлопнули и все. Выстрел в висок. Беззвучный. Когда он в подъезд входил.

— Так, так… — обескураженно твердила я. Значит, Женек Бульканов, накрутивший немало разнообразных грязных делишек, умирает в тот же день, что и Целиков, при тех же обстоятельствах и, видимо, по той же причине. Ведь если эта моя гипотеза верна, то Женька убрали те люди, которые купили у него статуэтку. И за то, что он, видимо, знал о коллекции и настоящей стоимости этой вещички. Но тогда получается, что и бедовый внук уборщицы да и сама баба Маша ходят под дулом!