На кого бог пошлет - [19]

— Простите, Татьяна Анатольевна, мне нужно с вами переговорить. Наедине, если можно, — попросила я.

— Конечно-конечно, ныряйте сюда, — указала она мне путь под прилавком, видимо, принимая меня за свою товарку. Мой парик и макияж, конечно, могли внушить ей мысль о моей причастности к одной из двух древнейших профессий — торговки и еще понятно какой.

Татьяна провела меня в подсобку и усадила за стол, на котором красовались остатки недоеденной халвы и пирожков — обычной радости заведующих секциями. Я не удержалась, чтобы не отщипнуть тайком изрядный кусок от обольстительной халвы и украдкой отправила его в рот. Моя тезка не заметила этого факта мелкого хищения.

Она оборотила ко мне свое маленькое лицо с бездумной улыбкой. И я не стала терять времени даром:

— Дело в том, что я — любовница Владимира Целикова, — с ходу соврала я и замолчала, ожидая реакции. Она последовала незамедлительно.

— Ой, неужели?! — Татьяна пришла в полный восторг. — Какая прелесть! А что же Сонька — он ее бросил?

Глаза бывшей подруги жизни врача светились теплотой и детской радостью. Она была просто счастлива, услышав известие о печальной судьбе обманутой очередной жены ее бывшего беспутного мужа.

— Ой, милая моя, как хорошо, что ты пришла! — затараторила она, не давая мне вставить ни одного слова. — Я же с этим говнюком пятнадцать лет прожила. Ну-ка, рассказывай — как он живет, и что там у вас, холера его побери! Он же всю жизнь по бабам… Такой вот — любитель. И как же ты, моя девочка, такая молодая, красивая, попалась на его удочку?! Ну да ладно. Дело молодое — с кем не бывает. Я ведь с ним прожила пятнадцать лет, пока не поумнела. Зато теперь счастье нашла. Мой новый муж — Борис, просто клад. Такую радость мне бог послал за все страдания с Целиковым! Ну да я зла все же не держу — пускай живет. Расскажи мне, как он — здоров ли? Он же…

— Володя умер вчера, — умудрилась я вклиниться в поток ее словесных извержений.

Женщина осеклась и, уставившись на меня непонимающими глазами, даже задержала дыхание. Теперь ее постоянно колыхавшаяся грудь пятого размера застыла без движения, придав облику заведующей джинсовым отделом монументальность. А глаза приобрели форму круглых блюдец.

— Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, — попросила я. Но она уже схватилась за сердце и закачалась из стороны в сторону.

— Ох, что ты! — Татьяна разразилась целым потоком непригодных для письменного описания восклицаний. Общий смысл сказанного можно перевести следующим образом: мол, «она прожила с Целиковым пятнадцать лет, у них сыну двенадцать лет, и быть такого не может».

Мне понадобилось минут двадцать, чтобы привести в относительно разумное состояние жертву непостоянства бывшего мужа, убедив ее в том, что его неожиданно хватил инфаркт. Я посчитала нецелесообразным сваливать сейчас на разволновавшуюся клушу подлинную причину столь трагических событий. Инфарктом она, кажется, даже осталась довольна:

— Доблядовался. А я всегда говорила… Ну что ж, мне еще давно мой знакомый экстрасенс сказал, что у Целикова на пути встанет конец… то есть, тьфу, — смерть, короче, придет очень рано. Ох, Володя, что же ты наделал! — и вдова номер два скорбно замотала головой. — Налить тебе красненького? Помянем?

Я согласилась, и Татьяна достала из-под стола бутылку красной наливки, оказавшейся необыкновенно сладкой и вкусной.

— Хороший он все-таки был! — неожиданно заявила она, прослезившись. — Молодой был да глупый, я ж его старше была! Вот все и бегал налево по девочкам. Потом на Соньке женился… Значит, опять взялся за старое?

Я покорно кивнула, олицетворяя собой разрушительницу новой семьи.

Затем последовал новый взрыв причитаний по поводу безвременного ухода Володи. Ах, он был такой милый. Ах, как она его любила! Теперь, конечно, она до безумия любит своего нынешнего мужа, но память о Володе не покинет ее никогда.

Пришлось мне утешать сокрушающуюся женщину, направлять ее высказывания в нужное мне русло… Окольными путями я стала выяснять, не известно ли ей что-либо о денежных делах Володи и, может быть, о наследстве питерской бабушки. Но только эта женщина была или невинна как младенец, или хитро прикидывалась, утверждая, что никакие денежные дела ее нисколько не волновали.

Татьяну занимало лишь то, в каких отношениях и как долго состояла я с Целиковым и, главное, как в это самое время себя чувствовала Сонечка. С трудом отбоярившись от натиска каверзных вопросов, доходивших порой до выяснения интимных подробностей, я предложила еще вмазать.

— Ну давай! За Володьку — упокой его душу, господи! Он же у нас один такой был на всех! — заявила моя тезка, и я с энтузиазмом поддержала тост.

После второй рюмки она совсем размякла, раскраснелась и принялась расхваливать на все лады своего нынешнего Бориса, который был не в пример лучше Володьки. Борис возносился на пьедестал и взирал оттуда в лавровом венке победителя, а у его ног примостилась жена Татьяна. Вокруг головы Бориса светился нимб, а из-за спины виднелись белые крылья. Он был причислен к лику святых и канонизирован! Борис с радостью выносил мусор, бегал в магазин и даже иногда зарабатывал деньги.