На килограмм души - [25]

Ведь другие считают, что Регулятор – это все же именно робот. Суперкомпьютер, невероятно сложный процессор с памятью, способной вместить в себя все сознание человека, а то и не одного.

Кто же из них прав? Или ни те, ни другие?

– Регулятор, кто ты?

Нет ответа.

Нет ответа на этот вопрос, нет ответа на все прочие. Молчание, абсолютное безмолвие, если не считать привычных уже команд, следующих своим чередом. «Встать», «Подойти к двери»…

Но Виктор не отчаивался, как это ни странно. Ждал и надеялся, что решение придет. Сегодня, а если нет, так завтра… Быть может, он был вознагражден именно за это?

– Я помогу тебе стать свободным.

Равнодушный, холодный голос, привычно зазвучавший где-то в глубине сознания, обжег как огонь. Чтобы не скатиться с кровати, Виктор схватился за матрац обеими руками – команды вставать не было.

– Ты?.. Ты поможешь мне?

– Я помогу тебе. Ты готов стать свободным?

– Готов! – это слово вырвалось моментально, казалось, оно давно было приклеено к губам и ждало только момента, чтобы вылететь на свободу… на свободу! – Но как? Что я…

– Ты действительно готов? – Никогда еще Регулятор не был таким многословным.

– Да! – отвечать на этот вопрос было чертовски приятно. Сколько угодно раз.

– Тогда ты станешь свободным.

– А ты? – Карриган почти не удивился своему вопросу.

– Я тоже.

– Что я должен делать?

– Слушать меня.

Виктор не знал, что это за место. Он понятия не имел, как оно называется и где находится – дорога отзывалась лишь смутными воспоминаниями, которые стремительно таяли. Самый обычный маленький городок, каких немало в провинциальных районах почти любой страны. Ничего примечательного. Но это было лучшее место в мире – кто посмел бы спорить? Здесь он обрел свободу.

– Теперь я… – Виктору трудно было задать этот вопрос. – Теперь я свободен?

– Да.

– Ты не имеешь власти надо мной?

Последовала короткая пауза.

– Я не хочу иметь власть над тобой.

– А ты… ты никак не сможешь покинуть мое тело?

– Нет. Это необязательно.

Внезапно Карриган ощутил острую жалость, смешанную с неясным, немного иррациональным чувством стыда. Примерно такие же ощущения возникают у здорового человека, когда он видит тяжелобольного или калеку.

– Я буду советоваться с тобой, – предложил он. – Мы можем… иногда… принимать решения совместно.

– Это необязательно, – повторил Регулятор. – Совсем необязательно. Мне это ненужно.

Неожиданное дополнение удивило Виктора. Внезапно он улыбнулся.

– Тогда я буду с тобой просто разговаривать. Можно?

– Кто ж тебе запретит?

Виктор Карриган откинул голову назад и громко расхохотался.

– Никто!

* * *

Какого дьявола? Какого дьявола этим ублюдкам выделяют такие квартиры? Разумеется, вслух капитан Департамента Контроля Поведения Генри Смит ничего такого не говорил. Он вообще не относился к разговорчивым типам, потому, наверное, и дослужился до такого высокого ранга в неполные сорок лет.

Смит молча с хмурым видом оглядывал бывшее обиталище беглеца. Нет, ничего роскошного, конечно, но почему здесь все как у приличных людей? Он сам еще десять лет назад занимал квартиру похуже, чем эта.

У его подчиненного, бывшего одноклассника и друга Алекса Доу молчание не входило в число достоинств.

– Помяни мое слово, Хэнк, пройдет немного времени, и этим зэкам вместо камер будут предоставлять пентхаузы.

– Лишенным свободы. – На сухом, узком лице Смита не дрогнул ни один мускул.

– Что?

– Я говорю, не зэкам, а Лишенным свободы.

– А… Ну да. Только суть дела от этого не меняется. Как их не назови. Кто придумал раздавать им такие апартаменты?

– Им виднее.

– А, Хэнк?

– Кто придумал, тот знал, что делает, сержант.

Улыбка медленно сползла с лица Алекса.

– Конечно. Само собой, Хэ… капитан. Я все это понимаю, просто решил поболтать, так просто, чтобы…

– Закончи лучше осмотр.

– Да, капитан.

Алекс торопливо принялся шарить по всем углам небольшой комнаты. Нелепое, бессмысленное занятие, но таков порядок.

Генри продолжал стоять над кроватью, пристально вглядываясь в лицо неподвижно лежащего человека. Какой только шутник придумал называть таких беглецами? И все же… Была, явно была в этой шутке доля правды. От общего числа Лишенных свободы, сумевших покончить с собой, беглецы составляли около двух процентов. Однако, год назад было всего полтора… Отличительный признак у беглецов только один – широкая, абсолютно счастливая улыбка на лице. Улыбка, которую так никто и не смог объяснить. Улыбка, которой просто не могло быть у человека, умершего от мучительной боли.

– Чему же ты улыбаешься, парень? – одними губами, чтобы не услышал подчиненный, спросил капитан Генри Смит.

Вне

К словосочетанию «ненормальный человек» в обиходе есть изрядное количество пояснений, от простонародных до околонаучных. Сумасшедший, психически неуравновешенный, умалишенный. Идиот, придурок, чокнутый…

Все это чушь. Ненормальность определяется единственным образом, и без тавтологии здесь не обойтись. Отклонение от нормы. Только так.

* * *

Домой я тоже пошел пешком. Водитель мой парень хороший, вполне лояльный и не болтун. Но есть вещи, с которыми человек справиться просто не в силах…

Ничего, погода на загляденье, дневная жара не то, чтобы совсем спала, но немного поотпустила, позволила вечерней прохладе робко заявить о себе. Да и дорога через парк, в тени деревьев совсем здорово.