На исходе ночи - [156]

Вместо подписи внизу красовались чернильные отпечатки пальцев. Две другие записки были на молдавском языке.

«Миша, меня нет. Уничтожь Серафима и приходи следом за мной. Была милиция, но меня не нашла. Хорошего ничего не жди. Я так решил, а ты поступай, как знаешь».

Это адресовалось Савке.

На третьем листке было написано:

«Мама добрая, она обо мне заботится».

— Как скорпион, — брезгливо сказал своим сослуживцам полковник Вовк, ознакомившись с донесением о самоубийстве и «завещанием» Грицкана. — Жаль, не успели взять. Понимал, что «вышка» грозит. Нет, это не мужество, а трусость, подлая трусость. Испугался наказания. И Савку толкает на новое убийство — Выртоса. Посчитал, что тот их выдал. А самого Савку, обратите внимание, склоняет к самоубийству: приходи следом за мной. Негодяй. О матери вспомнил в последний момент. Раньше надо было думать. Однако у нас еще нет доказательств, что именно они убили Бершадского, хотя связь прослеживается, и довольно четко. В общем, есть работа.

Прежде всего оперативники разыскали в Теленештах знакомую Выртоса — Галину и участников вечеринки. Выяснилось, что Выртос говорил правду, но не всю. А вся правда заключалась в том, что Савку и Грицкана в ту ночь видели не только Серафим, но и другие гости Галины. И в каком виде!

— Я очень испугалась, — почему-то шепотом сказала девушка, — у них лица были в крови. Говорят, подрались с кем-то. Я поверила: это на них похоже. Попросили еще ведро воды, чтобы вымыться.

— А дальше что было? — спросил ее старший инспектор Теленештского РОВД.

— Поговорили они с Выртосом, и все трое ушли. Я еще услышала шум… вроде машины, но точно не скажу.

Начальник следственного управления прокуратуры республики Котляров связался по телефону с полковником Вовком, прокурорами Теленештского и Каушанского районов. Обменявшись мнениями, они пришли к выводу, что есть все основания для производства обыска в домах подозреваемых, а также в доме Лаврентия Грицкана. Прокуроры санкционировали эти следственные действия. При обыске сотрудники изъяли в доме Савки зеленую куртку с порванным рукавом; на уголке воротника темнело бурое пятно. В доме Выртоса обратили внимание на часы «Маяк» с разбитым стеклом и бурым пятнышком на задней крышке. Под полом деревянной приспы[40] дома Лаврентия Грицкана были найдены регулировочный жезл с резной ручкой, мужские летние туфли с дырочками 42-го размера, магнитофон «Яуза», паспорт на электропроигрыватель. В доме родителей Грицкана был изъят темно-серый пиджак их сына, тот, что был на нем в последний для него миг.

Между тем розыск Михаила Савки пока не дал результата. Выртос же оставался в Новых Кырнаценах, из дома выходил редко, в основном — в магазин за сигаретами и бутылкой вина. Савка обязательно будет искать встречи со своим дружком, его мучает неизвестность и тревога. Расчет оперативников был точным. Вечером, когда Выртос, по своему обыкновению, вышел из дома, чтобы направиться в магазин, откуда-то из темноты вынырнула высокая фигура и окликнула его. «Савка!» — догадались оперативные работники.

Савка пытался сопротивляться. Участковому инспектору Павлу Левко и его помощникам — дружинникам пришлось прибегнуть к силе. Со связанными за спиной руками его втолкнули в машину, за ним вошел Выртос. Машина сразу набрала скорость и повезла их навстречу судьбе, которую каждый выбрал себе сам.

— Ну вот, Выртос, мы и встретились снова. На сей раз, видимо, надолго, — произнес следователь Быцко, внимательно вглядываясь в осунувшееся, небритое лицо парня. — Хочу предупредить: правдивые показания могут облегчить вашу участь.

— А что мне будет? — выдавил парень мучительный для него вопрос.

— Не знаю, это решит суд в зависимости от степени вашей вины и… поведения на следствии. Так что советую хорошо подумать.

Выртос угрюмо молчал, с трудом осмысливая услышанные слова, и вдруг закричал:

— Это не я, не я убивал!

— А кто, кто же это сделал?

— Грицкан и Савка, вот кто!

Юристам хорошо знакома подобная, так сказать, классическая ситуация: преступник все валит на сообщников, старается выгородить себя. Выртос рассказал следующее. В ночь, когда Грицкан и Савка позвали его с вечеринки, он не остался, как показывал ранее, а ушел с ними. Недалеко от дома стояла «Лада». Грицкан сел за руль, и они поехали. На вопрос Выртоса, где они взяли машину, Грицкан небрежно бросил:

— Так, пришили одного… И тебе кое-что досталось, — с этими словами он протянул Выртосу часы «Маяк». — Стекло вот только разбил этот чудак, когда… В общем, ничего, новое вставишь.

Разъезжали всю ночь и весь день. Катали знакомых девиц. По дороге в Бендеры, возле Гырбовецкого леса, остановились, чтобы сжечь оставшиеся в машине кепку и свитер Бершадского. Наступившая ночь застала их на шоссе в Оргеевском районе. Навстречу мчался грузовик с включенным дальним светом. Грицкан, водитель неопытный, растерялся, круто свернул на реконструируемый участок дороги; машина застряла в куче щебня, где и обнаружил ее утром автоинспектор. Грицкан велел снять номера и спрятал их в портфель. Потом он сказал, что машину нужно сжечь, чтобы не осталось следов. Попытался достать бензин из бака. Не получилось. Поджег так, без бензина. На попутных и пешком добрались до дома по улице Чапаева, утром номера зарыли на берегу озера.