На исходе дня. История ночи - [42]

.

Все вышеперечисленные способы составляли первую «линию обороны». Существовали еще и особые меры для того, чтобы в случае надобности разбудить заснувших домочадцев. Например, на ставни вешались колокольчики. Поднять тревогу могли и слуги. Однажды в 1672 году в Нортгемптоншире, когда три служанки поздно вечером мыли дома посуду, во дворе вдруг послышался шум. Женщины тут же поставили на ноги весь дом — «одна зазвонила в колокольчик, другая затрубила в рожок, а третья зажгла свечи во всех комнатах». В богатых поместьях иногда нанимали охрану, а к концу XVII века начали ставить капканы на пружинах. В 1675 году автор труда «Система сельского хозяйства» (Systema Agriculturae) советовал втыкать в землю острые железные шипы, а между ними незаметно натянуть медную проволоку — «и шипы, и проволока ночью не видны». В 1694 году один англичанин даже изобрел «ночной аппарат», который следовало устанавливать «в подходящем месте, дабы воспрепятствовать проникновению в дом воров». В чем состоял принцип действия этого устройства, остается загадкой, но, возможно, оно предвосхищало другую «машину», которую столетие спустя рекламировал в Лондоне Уильям Хамлет. Паутина из колокольчиков и веревок, натянутая на широкую раму, должна была спасти как от воров, так и от пожара¹⁴.

Большинство жителей были вооружены, причем иногда даже лучше дозорных. В домашних арсеналах хранились пики, холодное и огнестрельное оружие, а у менее состоятельных людей — дубины и палки, которыми вполне можно было убить. В сельской местности в ход пускали серпы, топоры и другие фермерские орудия. Когда молодой парень из Оксфордшира Томас Эллвуд пересек ночью пшеничное поле, на него набросились крестьяне с палками — «такими огромными, что ими можно было свалить быка». Отправляясь спать, люди клали оружие неподалеку. Когда в 1704 году к сквайру из Мидлсекса забрались пятеро разбойников в масках, он тут же схватил шпагу, которая «всегда лежала в изголовье кровати», но получил удар ножом в спину. В качестве дубинки могла использоваться одна из двух специальных «постельных палок», коротких и прочных, которые клались по обе стороны кровати, чтобы не сползали одеяла. Такие палки снискали славу очень удобного оружия. Отсюда, по-видимому, происходит английское выражение — «с быстротой постельной палки» (in a twinkling of a bed-staff). Когда гемпширский подмастерье в 1625 году напал на своего спящего хозяина с большим ножом, тот ловко отбился именно «постельной палкой»¹⁵.

С середины XVII века все большую популярность у домовладельцев стало приобретать огнестрельное оружие, что объяснялось успехами в развитии техники того времени. Если в Кенте между 1560 и 1660 годом огнестрельное оружие фигурировало менее чем в трех процентах всех насильственных смертей, то к 1720-м годам это число возросло до четверти. За многие такие убийства, совершенные во время защиты своего дома и семейства, судом выносились оправдательные приговоры. Однажды поздно вечером Джеймс Босуэлл захотел было зажечь свечу, но не стал высекать трутницей огонь, испугавшись, что хозяин, «который всегда держит при себе пару заряженных пистолетов», примет его за ночного вора. Не многие лондонцы были вооружены, как Шарлотта Марк, которая, еще девочкой, все время боялась, что в дом проникнут грабители. Родительское столовое серебро она прятала рядом с кроватью, сама же вооружалась до зубов. У нее были «свой собственный маленький карабин… тяжелый мушкетон, ружье и пара пистолетов». «Перед сном я заряжала каждое оружие двумя пулями», — рассказывала она¹⁶.

Довольно часто происходили случайные убийства невинных людей. Любой подозрительный шум или незнакомый свет заставлял жильцов дома насторожиться. В камберлендской деревне застрелили сына кузнеца только потому, что тот посвистел с улицы служанке и был принят за вора. Когда страдающий слабоумием старик зашел по ошибке в незнакомый дом в Понтефракте, служанка закричала: «Держи вора!» — и хозяин «изрубил его на куски». В колонистов Новой Англии ночью часто стреляли, принимая их за индейцев¹⁷.

Повсюду рыскали сторожевые собаки. В деревнях они несли двойную службу: охраняли от воров и хищников. Днем из-за своей кровожадности эти псы сидели на цепи. Согласно Уильяму Харрисону, название «мастиф» произошло от английского master-thief [27]: эти собаки особенно отличались при ловле забравшихся в дом преступников. Повсюду за свою исключительную бдительность собаки удостаивались особых похвал — от чутких калмыцких собак Южной России до псов сельской Франции, где, как писала в XIX веке Жорж Санд, даже самый захудалый крестьянин имел четвероногого сторожа. Практически каждую ночь в деревнях то тут, то там раздавался со)бачий лай. Оказавшись поздно вечером под открытым небом в сельской местности в Шотландии, путешественник жаловался, что не мог найти себе ночлега: «Никто мне не отвечал, кроме собак, этих главных жильцов дома». В крупных и малых городах собаки охраняли не только дома, но и магазины. В Харп-Элли лондонский медник держал «тупую и злую» шавку, которая еле терпела посетителей днем и, по словам осторожного соседа, «уж тем более не выносила их вечером»