На грани жизни и смерти - [50]

— Следующий поход через 24 часа.

— Но у нас повреждения. Не успеем…

— Какие повреждения? — спросил он.

Я доложил.

— Обстановка на сухопутном фронте, — сказал командующий, — вынуждает нас как можно больше выслать подводных лодок в море. Получены сведения о том, что противник в результате активных действий наших войск несет большие потери в людях и технике и пытается восстановить их, усилив морские перевозки из западных портов Норвегии в восточные, преимущественно в Киркенес и Петсамо. Пересмотрите объем ремонта и, что найдете возможным, отложите до следующего раза.

— В таком случае нам нужно исправить только гирокомпас, без него нельзя выйти в море, и принять торпеды. Остальное постараемся устранить своими силами.

Я попросил дать нам в помощь специалистов гидроотдела, поскольку с компасом нам одним не справиться, и еще кое-кого от завода. Командующий флотом сказал, что необходимую помощь мы получим, а личному составу посоветовал предоставить возможность отдохнуть — дать им выспаться хотя бы одну ночь.

Не легко было сделать все необходимое в такой короткий срок. Но приказ есть приказ.

— Принимать торпеды, — в свою очередь приказал я Щекину, — остальным до ужина — судовые работы: осмотреть технику, отремонтировать то, что можно сделать за день, после ужина — баня и спать. В 8 утра быть готовыми к выходу в море.

На следующий день я пришел на корабль до подъема флага. У трапа мне встретился Зубков. По виду его можно было догадаться, что он всю ночь не спал.

— Вы что, Зубков, не спали?

— Да, товарищ командир, работали, только под утро закончили. Но зато гирокомпас введен в строй и работает нормально.

Я спустился вниз.

— Как обстановка, Алексей Семенович? — спросил я Щекина. Он стоял рядом с лейтенантом Усенко, корректирующим карту.

— Все в порядке, намеченный план выполнен полностью. В бане все вымылись, все, кроме Зубкова.

— А он почему же?

— Не успел.

Океан встретил нас штормом. Сильный ветер, начавшийся вчера, сегодня усилился. Шли вдоль волны. Стоя на мостике, мы с рулевым Федосовым вынуждены были крепко держаться за поручни. Каждая из набегавших волн могла легко сбросить нас в море. Корабль с большим креном переваливался с борта на борт.

Верхнюю вахту, как всегда в такой обстановке, приходилось менять через каждый час. Люди, полежав и слегка согревшись, надевали неуспевшую просохнуть одежду и вновь поднимались наверх.

Шторм бушевал весь день. Наступила темная, беспросветная ночь. Гирокомпас на сильной качке работал неустойчиво. Можно было считать, что счисление пути вёдется неточно. Полное отсутствие возможности определиться по звездам мешало уточнить наше местоположение. Впрочем, пока мы знали, что находимся достаточно далеко от берега, ошибка в счислении нас не очень беспокоила.

Так прошло двое суток. Казалось, что шторм и не собирается утихать. Однако кое-какие признаки изменения погоды уже были.

Я сменился с вахты и спустился вниз. Проходя мимо радиорубки, заглянул в приоткрытую дверь: Облицов, сидя у аппарата, принимал радиограмму.

— Нам? — спросил я.

Облицов кивнул головой и продолжал писать на бланке.

Вскоре выяснилось, что в заданный нам район с запада движется конвой противника. Я позвал Щекина к карте, и мы принялись за расчеты..

Через 7–8 часов конвой должен пройти наш район. Скоро будет уже совсем темно. Засветло никак не успеем подойти к месту, с которого будет виден берег. Самое неприятное то, что мы не знаем точно нашего местонахождения. Если подойти к берегу ночью, при плохой видимости, можно запросто выскочить на него. Нам еще этого недоставало!

— Вот когда понадобился бы нам эхолот! — с горечью сказал я. — Хоть отказывайся от удара по противнику, который сам идет в руки.

— Эхолот исправлен, — вдруг сказал Щекин.

Я непонимающе смотрел на него.

— Я не доложил вам… Он нам не был нужен. Мы ведь плаваем на больших глубинах по картам с подробнейшим промером…

— Так ведь это чудесно! — воскликнул я. — Сейчас мы поворачиваем к берегу и полным ходом идем в наш район. За час до входа в него включим эхолот и будем делать промер глубины до тех пор, пока не выйдем на 150-метровую изобату. Уйдем под воду и будем ждать, когда противник сам подойдет к нам. Атака, по всей вероятности, будет ночью, из надводного положения… Не помешала бы только погода.

— Вы уверены, что противник сам выйдет на нас? — спросили меня.

— Непременно! Вы обратили внимание, что конвои противника, как правило, идут вдоль берега на расстоянии 3–5 миль? А это расстояние совпадает с удалением от береговой черты 150-метровой изобаты.

— Блестящий план, — весело сказал Щекин.

Легли на новый курс.

«Ай да Зубков! — думал я. — Если мы сегодня добьемся успеха, то только благодаря ему!»

— Ложись на курс! Каждые пятнадцать минут брать глубину, пока не выйдем на нужную линию, — приказываю я штурману.

Берег теперь не страшен, а мины нас никогда особенно не пугали, привыкли уже. Идем навстречу конвою!

Наступила ночь. Ветер немного стих, но волны все еще с большой силой ударяли в надстройку.

Если к моменту встречи с противником море совсем утихнет, можно будет стрелять торпедами с наибольшей вероятностью поражения.