На грани потопа - [231]

Десятки пар глаз свидетелей катаклизма, оказавшихся по воле судьбы в этот поздний час на перекрытом шоссе, проходящем вдоль западного берега Отца-реки, не могли оторваться от фантастического зрелища. Увидеть нечто подобное за всю историю цивилизации доводилось немногим; еще меньше насчитывается тех, кто выжил и смог донести свои впечатления до современников и будущих поколений. Оно притягивало и завораживало, оно буквально гипнотизировало людей, обращая их лица в застывшие маски, а тела — в неподвижные изваяния. Ганн оказался единственным, кто сумел самостоятельно выйти из оцепенения, хотя для этого ему пришлось приложить значительное волевое усилие. Мысль о друзьях по-прежнему не давала ему покоя, что и заставило его в конце концов отвести взгляд и оглянуться в сторону реки.

— Лайнер! — возбужденно закричал Руди, дернув за рукав стоящего рядом адмирала. — Лайнер идет!

Теперь уже все собравшиеся, как по команде, повернули головы и обратили взоры на вынырнувшую из темноты и почти поравнявшуюся с тем местом, где они находились, непостижимо огромную махину «Юнайтед Стейтс». Пока судно проходило мимо, казалось, ему не будет конца. Даже ночной мрак не мог полностью скрыть ужасающих повреждений, полученных в результате массированного обстрела, которому подвергся лайнер, выглядевший так, будто его сначала пропустили через мясорубку, а потом кое-как слепили в прежнем виде. Палубы и надстройки от носа до кормы напоминали руины Ковентри. Цилиндрические колонны дымовых труб и борта выше ватерлинии зияли множеством пробоин, мостик и рулевая рубка лежали в развалинах, вся электропроводка висела клочьями, бортовые огни давно погасли, и только могучие турбины, надежно укрытые в глубине стального чрева, продолжали все так же уверенно и безотказно, не снижая оборотов, вращать исполинские винты, придающие судну невероятную для такой массы скорость.

Сэндекер, Ганн, Маршан и присоединившийся к ним генерал Олсон, провожая тоскливыми взглядами уходящий лайнер, неудержимо рвущийся к цели, утратили последнюю надежду на благополучный исход. До взорванной перемычки ему осталось пройти каких-то две сотни ярдов. Вот сейчас он развернется и перегородит русло по диагонали, направив в прорыв уже не жалкие десять процентов, а практически весь сток Миссисипи. И тогда никакие усилия гидростроителей — как гражданских, так и военных из Инженерного корпуса — не смогут восстановить разрушенную дамбу. Много лет служивший на благо людям, «Юнайтед Стейтс», повинуясь злой воле нового владельца, последний свой рейс заканчивал в качестве средства массового уничтожения. И все-таки, несмотря на бесчисленные раны и жуткие разрушения, невзирая на его смертоносное назначение, лайнер по-прежнему вызывал восхищение и поражал воображение своими потрясающими размерами, величественной статью и титанической мощью. И можно было не сомневаться, что ни один из тех, кто видел той памятной ночью столь драматично закончившийся финишный рывок легендарного судна, не забудет этого до своего последнего часа.

Поверхность реки вокруг лайнера неожиданно вспучилась, и по всему периметру корпуса ударили ввысь мощные гейзеры, окутав на миг «Юнайтед Стейтс» сплошной завесой из водяных струй.

— Матерь божья! — пробормотал упавшим голосом Олсон. — Они взорвали трюмы. Сейчас он затонет!

* * *

«Юнайтед Стейтс» медленно разворачивался в направлении берега. Но не восточного, как предусматривалось программой, а западного. Форштевень лайнера начал смещаться в сторону водопада, с угрожающим ревом низвергающегося в Призрачный канал сквозь прорыв в разрушенной дамбе.

Питт стоял за штурвалом, выкрученным до отказа. Больше он сделать ничего не мог — только ждать и надеяться, что не опоздал с маневром и подсказанный ему интуицией выход окажется спасительным. Компьютерная программа, запущенная оператором дублирующей системы в машинном отделении за минуту до сигнала к общей эвакуации, привела в действие механизм автоматического разворота, но не заблокировала ручное управление судном. В противном случае штурвал превратился бы в бесполезную железку, которую сколько ни крути, все бесполезно. Когда командный пульт в рубке не сработал, Питт, естественно, решил, что руль тоже не действует, и только в последний момент догадался проверить, так ли это. Истекали последние секунды, потому он и стал так поспешно и бесцеремонно оттаскивать от штурвала обезглавленного рулевого, чтобы занять его место. В результате физическая сила Питта вступила в противоборство с автоматикой, побуждающей лайнер к повороту в противоположную сторону. Электроника не выдержала первой. Нарвавшись на неожиданное неповиновение, программа дважды зафиксировала сбой в исполнении команд, а на третий попросту отключилась. Питт в тот момент даже не удивился, отчего это вдруг штурвал, только что проворачивавшийся чуть ли не с зубовным скрежетом, сделался таким послушным и податливым, и лишь много позже, просматривая материалы экспертизы, понял, что же тогда произошло на самом деле.

Сердце его дрогнуло и радостно забилось, когда нос лайнера — сначала едва уловимо и страшно медленно, а затем все быстрее и быстрее — начал смещаться влево. Со стороны могло показаться, что сам «Юнайтед Стейтс» взбунтовался против преступных замыслов своего нового хозяина, обрекшего былую славу и гордость Америки на незавидную участь навеки прослыть самым массовым в истории судном-убийцей. Моряки верят, что у кораблей тоже есть душа, и можно только догадываться, что творилось на душе у последнего из могикан давно минувшей эпохи, надолго пережившего своих собратьев, когда он преодолевал финишный отрезок дистанции. Как быть? Смириться с позорной смертью? Или, наперекор судьбе, восстать и погибнуть героем?