На гору каменных идолов - [5]

Я принялся снимать пейзажи на цветную пленку, как вдруг вновь в лесу залаяла собака. На этот раз проводник довольно уверенно сказал:

- Глухарь. Ходи, ходи.

Это «ходи, ходи» было адресовано мне. Тут уж раздумывать было некогда. Взяв оба фотоаппарата и ружье, ринулся в лес. Осторожно пробираясь между сосен и внимательно всматриваясь, увидел нашу белую собаку под деревом. Она, задрав морду вверх, заливалась лаем. Сердце мое учащенно билось: я впервые шел на глухаря и живым его не видел ни разу.

Осторожно подкравшись, увидел среди ветвей огромную черную птицу. До нее было метров тридцать. Забыв про фотоаппараты, вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Глухарь камнем повалился вниз. Послышался звук падения тяжелого тела. Лайка подскочила к птице и схватила ее. Глухарь стал биться и хлопать по земле могучими крыльями. Он вырвался, пробежал несколько метров, но был снова схвачен. Я подбежал и остановился, опасаясь подойти ближе.

Собака держала глухаря за горло. Он бил крылом по земле и, раскрыв большой белый клюв, смотрел на меня. Страшно было протянуть к нему руку. Он бился еще несколько секунд, но скоро затих. Осторожно взяв за крыло, я поднял его. У глухаря была громадная голова с белым клювом и красной бровью над глазом. Бок птицы был прострелен. Гордый своим трофеем, я в то же время испытывал чувство сожаления, что убил этого лесного великана, а не снял его на пленку.

Я понес добычу к своим. Гавриш еще спал.

- Сашка, посмотри, какой петух!

Сашка зашевелился в палатке, вылез из нее и, заметив большую птицу, ахнул. Проводник, увидев мою добычу, одобрительно сказал: «Хорошо, хорошо».

После первых же моих охотничьих успехов наш проводник проникся ко мне симпатией. «Начальник хорошо охота знай», - говорил он одобрительно. А вскоре заявил мне, что я очень понятно говорю с ним, других же людей, в частности Сашу, он плохо понимает. Разговаривали мы с ним примерно так же, как Дерсу Узала с Арсеньевым.

Он говорил мне:

- Я ходи Екатеринбург давно-давно, люди не понимай, как говори, ты хорошо говори, я все понимай.

Я отвечал в таком же стиле. Сашка, слушая нас, падал с хохоту. Но наш «Дерсу» понимал меня с полуслова, и между нами установился контакт на все время экспедиции.

Привал на Мазыпатье был самым лучшим. Всего тут было вдоволь: и дичи, и ягод, и чистой воды, и травы для лошадей.

Трудно выразить впечатления, которые оставляет северный таежный лес. Не хватает легких, чтобы полностью вдохнуть все лесные ароматы. Чувствуешь, что вдохнул бы еще, да некуда. Лесной воздух кажется каким-то, если можно так выразиться, питательным, сытным. Целый день идешь по тайге и голода не ощущаешь. Хорошо в лесу, очень хорошо!

От места привала начинался сосновый бор, заросшая дорога Лебединского проходила по нему. За чаем у костра проводник поведал мне некоторые сведения об этой дороге.

Лебединская дорога - это узенькая просека в тайге, прорубленная купцом Лебединским еще до революции с целью связать реку Печору с Северным Зауральем, где в то время проводились интенсивные поиски золота. По этой дороге с Печоры доставляли хлеб и водку хантам, живущим в Зауралье. Обратно вывозилась пушнина, дичь, рыба. Дорога функционировала главным образом зимой, основным транспортом были оленьи упряжки. Поэтому она и теперь называется «зимняя оленья дорога». Летом по ней ходят только смельчаки, вроде нас. На дороге со временем образовалось много болот, которые тянутся по 8-10 километров. Единственный сухой участок - между речками Арпынья и Мазыпатья.

Перед тем как покинуть место нашего привала, мы с Сашей решили выкупаться. Мазыпатья в этом месте порожистая. Местами встречаются неглубокие ямы, в которых можно свободно плавать. Вода здесь абсолютно прозрачная, видно все дно. В одной из таких ям мы и отважились искупаться. Холодная вода обжигала тело. Окунувшись, мы с воплями выскакивали из нее. Но, набравшись храбрости, переплыли яму и в кустах противоположного берега обнаружили замечательное место - старицу со стоячей, но чистой, как алмаз водой легкого голубого оттенка. Дно было ярко подсвечено лучами восходящего солнца, и были ясно видны мельчайшие гальки. Мохнатые кедры отражались в алмазном зеркальце. Изумительное зрелище! Не вода, а кристалл! Существуют же такие уголки в природе, на которые нельзя смотреть без восхищения…

Опять потянулась прямая Лебединская дорога.. Местами на ней встречались топи, которые приходилось обходить стороной, прорубая путь для лошадей. Как сказал проводник, приближались лосиные места.. Наша собака куда-то исчезла. Вскоре по лесу разнесся ее далекий лай и внезапно прекратился. Через минуту лай повторился, но с другого направления.

- Лось ходи, - сказал проводник.

Мы остановились и прислушались. Где-то далеко заливалась наша собака, очевидно преследуя сохатого.

- Паль, Паль! - закричал Петр Ефимович на весь лес. Но Паль, видимо, не слышал хозяина, лай удалялся все дальше и дальше. На лице проводника появилось беспокойство. Лишиться в тайге собаки - это значит почти обезоружить себя. Многим манси обязаны лайке - верному помощнику и другу. Собака всегда найдет глухаря, тетерку, белку, всегда предупредит об опасном приближении медведя или волка.