На главном направлении - [19]

Курсант сорвал яблоко в саду колхозника-узбека, проезжая верхом на лошади мимо его усадьбы, — начальнику школы выговор за плохое воспитание подчиненных. А ведь сколько раз мы настойчиво разъясняли, как важно строго соблюдать правильные взаимоотношения с местным населением вообще, особенно с теми колхозниками, на участках которых размещались радиостанции школы (таких станций было больше 100).

Из окружного склада получили соленую рыбу взамен мяса, сварили суп, а рыбу выдали на второе блюдо. У нескольких курсантов расстроились желудки — начальнику школы выговор за плохой контроль пищеблока.

Фельдшер наш любил выпить. Однажды, напившись, он отсутствовал три дня и его нигде не могли найти — начальнику школы выговор за… И т. д.

Разумеется, и начальник школы не оставался безучастным к тем или иным правонарушениям, он реагировал на них «по административной и общественной линиям».

Я чувствую, что вторгаюсь в недозволенную для критики область. Но что скрывать? Не раз в то время я думал о том, как важно беречь авторитет командира не только ему самому, но и начальникам, стоящим над ним.

Годы командования радиошколой явились и для меня самого школой — и не только в смысле умения командовать отдельной частью. От меня требовалось овладевать техникой. Где же можно было лучше, чем здесь, решать эту задачу!

Моим первым заместителем был начальник штаба школы М. М. Монасевич — большой специалист в области радио; он охотно согласился преподать мне основы электротехники и радиотехники. Для занятий мы отвели два часа в день, чаще всего по утрам, с 8 до 10 часов. Настойчиво занимаясь, я получил месяцев за шесть общее представление об этих дисциплинах. Другой мой подчиненный — А. Г. Сурин — обучал меня работать на ключе по азбуке Морзе. В кабинете у меня был ключ, каждую свободную минуту я на нем упражнялся и вскоре стал принимать на слух и передавать 50–60 знаков в минуту, что тогда считалось удовлетворительным. Я мог теперь с большим пониманием дела присутствовать на занятиях с курсантами, а следовательно, более уверенно руководить радиошколой.

Не совсем обычными были тогда у нас формы и методы воспитательной работы. Упомяну о некоторых из них.

Когда я был непосредственно на границе, мы широко применяли такой способ поощрения, как отправка писем родителям отличившихся пограничников. Это ввел и в радиошколе. Командование писало не только родителям, но и на заводы, на шахты, в совхозы — туда, откуда прибыл новобранец. Случалось, там наши письма публиковали в местной печати. Это не были сухие, стандартные письма «под копирку». Нет, в каждом из них рассказывалось об успехах курсанта, его поведении, поощрениях, показателях в учебе. Удостоиться такого поощрения считалось большой честью. Пожалуй, не было более сильного способа морального воздействия. Да и для родителей бойца эти письма много значили: они нередко под стеклом вывешивались на видном месте. Мы получали ответные письма от родителей, братьев, сестер, директоров предприятий, правлений колхозов. Переписка была настолько обширной, что нам пришлось создать специальное бюро (как теперь говорят, на общественных началах).

По инициативе партийной организации ввели обычай собираться «на чашку чая» у начальника школы, куда приглашалось 20–25 курсантов-отличников во главе с командиром их подразделения. Огромное здание школы было полностью радиофицировано, и каждый курсант мог слушать у репродуктора, о чем говорят на этой неофициальной встрече. Обычно вечер сводился к откровенному обмену мнениями о жизни школы; курсанты чувствовали себя свободно, а мы все — и командование и партийное бюро — постоянно помнили о том, что самая строгая воинская дисциплина не должна ущемлять ничьего чувства собственного достоинства. Душой этих собеседований был молодой секретарь партийного бюро В. Ф. Шевченко, служивший ранее со мной в погранотряде.

Одним из видов премирования лучших курсантов было посещение Ташкентского оперного театра. В те годы начальник школы располагал по параграфу «культпросветработа» значительными средствами, из которых приобретались на весь год 6–8 постоянных билетов на субботу и воскресенье в оперный театр. Около 800 билетов в год предоставлялось лучшим воинам школы. Курсанты очень ценили эту форму поощрения. Многие из них впервые приобщались таким образом к высшим формам театрального и музыкального искусства.

Памятным для всего личного состава был приезд в школу всемирно известного радиста Героя Советского Союза Э. Т. Кренкеля, участника челюскинской эпопеи. Кренкель увлекательно рассказывал о роли радиосвязи в этой эпопее. Курсанты и командиры слушали, затаив дыхание. Потом один из них попросил остановиться на вопросе, как работала техника на льдине. Эрнест Теодорович привел ряд примеров преодоления неимоверных трудностей. Поддерживать устойчивую связь в арктических условиях было чрезвычайно сложно. Возникали и критические положения. Но Кренкель с честью выходил из них.

Упорный, самозабвенный труд коллектива командиров-специалистов радиошколы был вознагражден высокой успеваемостью курсантов — 90 процентов имели оценки «отлично» и «хорошо».