На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914–1918 - [9]
Перед выступлением штаба корпуса по поручению начальника штаба я лично отнес на Ковельскую почтово-телеграфную контору секретный пакет с экземпляром приказа по корпусу о движении 5 августа (№ 1) и сдал его заказным письмом. Когда мы вышли на Владимир-Волынский большак, а город остался верстах в двух позади нас, начальник штаба, тревожно спохватившись, подозвал меня и приказал мне немедленно сесть на автомобиль и мчаться возможно скорее назад, в город, на почту и взять обратно пакет с приказом. Мысль, что отправленный по почте пакет может попасть в руки врага, неожиданно стала его мучить и до крайности угнетать.
Сев в автомобиль, я «помчался», но не очень. «Большак» представлял море песка. Автомобиль вяз, завязал и с трудом вылезал. Много я исколесил пространства, обходя большак далеко стороною. Но и тут не повезло: завязли в топкое место. Долго безуспешно возились, форсируя до предела мотор, пока не подъехала случайная повозка, запряженная парою волов. Моментально запрягли мы волов в автомобиль и соединенные усилия волов и мотора автомобиль вытащили. Дальше поехали без задержек. По счастью, пакет с приказом – заказное письмо – не был еще отправлен, и я взял его обратно. Догнал я штаб корпуса в момент прихода его на ночлег в м. Турийск. Начальник штаба еще не слезал с лошади. Заметив меня издали, он тревожно насторожился, и, когда я, подойдя к нему, протянул руку с пакетом, он облегченно глубоко вздохнул и сказал: «Ну, слава богу! Вы знаете, я близок был к этому». И показал рукою на кобуру с револьвером.
Когда потом я рассказал об этом офицерам штаба, все удивились такой нервозности начальника штаба и пожалели очень, что он уже так нервничает, что в будущем неизбежно должно было неблагоприятно отразиться на работе штаба и далее – на действиях войск корпуса.
На 6 августа по директиве штаба армии мы должны были продолжать движение. Для писания приказа вечером 5-го в Турийске сели за стол все с командиром корпуса во главе и стали вырабатывать содержание и редакцию приказа. Писал приказ подполковник Головинский, мы же все принимали участие в обсуждении того, что надо написать. Понятно, что при таком способе составления приказа возникали споры и бесконечные разговоры, потому что каждому хотелось торжества его предложения или замечания, поправки; время уходило, войска оставались долго без распоряжений, а эти последние выходили поздно и далеко не в совершенной форме как плод коллегиального творчества. Помню, что в Турийске долго не приходили к окончательному решению по вопросу, оставлять ли на переправе через р. Турию по большой дороге на Владимир-Волынск на втором переходе роту пехоты для охраны моста или не оставлять? Мнения разделились поровну. В конце концов, мы, молодежь, уступили мнению командира корпуса, и рота с пулеметами и несколькими казаками была назначена, хотя мы остались в убеждении, что эту роту надо считать погибшей для первых боев и вообще надолго. Так оно потом и оказалось. Командир 12-го Великолуцкого полка очень долго и тщетно старался присоединить эту роту к полку: она сделалась какой-то неуловимой.
Должен заметить, что решение оставить роту для обеспечения моста подкреплялось до некоторой степени тем, что в этом районе среди польского населения было много враждебного нам элемента и были сведения об организации польских легионов и партий для партизанских против нас действий. Этим сведениям придавалось излишне много значения и уделялось внимания. Разговоры о польских легионах[30], пущенные в обиход едва ли не из штабов, плели на все лады, особенно когда они возникали в солдатской среде. В результате создалась какая-то почти тревожная у войск настороженность, что будто во всякий момент поляки-легионеры могут причинить какую-либо неприятность. Эта настороженность и была причиной возникшей 6 августа на походе в 3-й дивизии, а именно в 9-м Ингерманландском полку, легкой паники.
С рассветом дивизии в том же порядке двинулись дальше: 3-я – снова по большой дороге, 35-я – на с. Туличов – д. Осса – с. Свойчов – Хобултов.
Близ с. Солович на рассвете в колонне 9-го Ингерманландского полка раздалось несколько выстрелов. И вмиг по колонне разнеслось, что напали «легионеры», которых никто, впрочем, так и не видел. Произошло замешательство, некоторые солдаты, сбрасывая снаряжение, побежали, их примеру последовали и несколько повозок. Но скоро усилиями начальствующих лиц все приведено было в порядок, и дальнейшее движение продолжалось спокойно.
На ночлег колонны остановились: 3-я дивизия – в районе с. Верба – Охновка, 35-я – в районе с. Гнойно – Свойчов. Штаб корпуса стал в господском дворе, в с. Верба.
О дальнейшем движении распоряжений из штаба армии не было, и корпус в таком положении простоял два дня. Связь со штабом армии была установлена по железнодорожному телеграфу от ст. Овадно. Во Владимир-Волынске было спокойно. Вошли в связь с 7-й кавалерийской дивизией в районе Владимир-Волынска. От высланных штабом корпуса разъездов (драгуны-кинбурнцы ротмистра Стрехи) стали поступать сведения о присутствии каких-то крупных сил противника к югу от Владимир-Волынска, в районе с. Грибовица – Калушов, которые якобы укрепляют там позиции. Этим донесениям мы не давали полной веры, так как разъезды наши были не «интеллигентные», унтер-офицерские. Тем не менее представлялось необходимым проверить полученные сведения, дабы не идти вслепую. В Вербу был приглашен начальник 7-й кавалерийской дивизии, генерал Тюлин, и командир корпуса лично его просил обследовать район к югу от Владимир-Волынска и очистить его от возможных неприятельских разведывательных частей. На другой день это и было исполнено. Никаких «крупных сил противника» нигде обнаружено не было. Но, исполнив это поручение, 7-я кавалерийская дивизия, к нашей досаде, почему-то отскочила к району с. Киселин, и таким образом снова фронт корпуса остался без должного освещения. Конницы же у нас не было, кроме назначенного нам второочередного 42-го Донского полка, но он еще не прибывал к корпусу.
Антон Иванович Деникин — одна из важнейших и колоритных фигур отечественной истории. Отмеченный ярким полководческим талантом, он прожил нелегкую, полную драматизма жизнь, в которой отразилась сложная и противоречивая действительность России конца XIX и первой половины XX века. Его военная карьера повенчана с такими глобальными событиями, как Русско-японская, Первая мировая и Гражданская войны. Он изведал громкую славу побед и горечь поражений, тяготы эмиграции, скитаний за рубежом. В годы Второй мировой войны гитлеровцы склоняли генерала к сотрудничеству, но он ответил решительным отказом, ибо всю жизнь служил только России.Издание второе, дополненное и переработанное.Издательство и автор благодарят Государственный архив Российской Федерации за предоставленные к изданию фотоматериалы.Составитель фотоиллюстративного ряда Лидия Ивановна Петрушева.
Супруга самого молодого миллиардера в мире Марка Цукерберга – Присцилла Чан – наверняка может считаться одной из самых удачливых девушек в мире. Глядя на совместные фото пары, многие задаются вопросом: что же такого нашел Марк в своей институтской подруге? Но их союз еще раз доказывает, что доброта, участливость, внимание к окружающим и, главное, безоговорочная вера в своего мужчину куда ценнее растиражированной ненатуральной красоты. Чем же так привлекательна Присцилла Чан и почему все, кто знакомится с этой удивительной девушкой, непременно немного влюбляются в нее?
В этой книге историю своей исключительной жизни рассказывает легендарный Томи Лапид – популярнейший израильский журналист, драматург, телеведущий, руководитель крупнейшей газеты и Гостелерадио, министр юстиции, вице-премьер, лидер политической партии… Муж, отец и друг… В этой книге – его голос, его характер и его дух. Но написал ее сын Томи – Яир, сам известный журналист и телеведущий.Это очень личная история человека, спасшегося от Холокоста, обретшего новую родину и прожившего выдающуюся жизнь, и одновременно история становления Государства Израиль, свидетелем и самым активным участником которой был Томи Лапид.
Президентские выборы в Соединенных Штатах Америки всегда вызывают интерес. Но никогда результат не был столь ошеломительным. И весь мир пытается понять, что за человек сорок пятый президент Дональд Трамп?Трамп – символ перемен к лучшему для множества американцев, впавших в тоску и утративших надежду. А для всего мира его избрание – симптом кардинальных перемен в политической жизни Запада. Но чего от него ожидать? В новой книге Леонида Млечина – описание жизни и политический портрет нового хозяина Белого дома на фоне всей истории американского президентства.У Трампа руки развязаны.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
Воспоминания князя А. Солнцева-Засекина представляют собой уникальное свидетельство очевидца и одного из организаторов побега выдающегося русского военачальника генерала Л. Г. Корнилова из австрийского плена. Мемуары проливают свет на многие ранее неизвестные обстоятельства побега. Помимо рассказа непосредственно о подготовке и совершении Корниловым побега, автор приводит множество подробностей жизни русских военнопленных в австрийском плену во время Первой мировой войны.
Дмитрий Всеволодович Ненюков (1869–1929) – один из видных представителей российской военной элиты, участник Русско-японской войны, представитель военно-морского флота в Ставке в начале Первой мировой войны, затем командующий Дунайской флотилией и уже в годы Гражданской войны командующий Черноморским флотом.Воспоминания начинаются с описания первых дней войны и прибытия автора в Ставку Верховного главнокомандующего и заканчиваются его отставкой из Добровольческой армии и эмиграцией в 1920 году. Свидетельства человека, находившегося в гуще событий во время драматического исторического периода, – неоценимый исторический источник периода Первой мировой войны и революции.
«Глубоко веря в восстановление былой славы российской армии и ее традиций – я пишу свои воспоминания в надежде, что они могут оказаться полезными тому, кому представится возможность запечатлеть былую славу Кавказских полков на страницах истории. В память прошлого, в назидание грядущему – имя 155-го пехотного Кубинского полка должно занять себе достойное место в летописи Кавказской армии. В интересах абсолютной точности, считаю долгом подчеркнуть, что я в своих воспоминаниях буду касаться только тех событий, в которых я сам принимал участие, как рядовой офицер» – такими словами начинает свои воспоминания капитан 155-го пехотного Кубинского полка пехотного полка В.
Дневники П. Е. Мельгуновой-Степановой (1882–1974), супруги историка и издателя С. П. Мельгунова, охватывают период от 19 июля 1914 года до ее ареста в 1920 году и описывают положение в Москве и Петербурге времен революции, Мировой и Гражданской войн. Дневники представляют богатый источник сведений о повседневной жизни российских столиц того времени, как общественно-политической, так и частного круга семьи и знакомых Мельгуновых. Особый интерес представляют заметки о слухах и сплетнях, циркулировавших в обществе.