На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку – утопить - [38]

– «Кто не понял назначения, поднять руку»

– «Бельевые леера травить. Белье разобрать»

– «На бурундуки и выстрел-брасы»

– «Пошел бурундуки»

– «Выстрел-топенанты (гордени) травить (выбирать»

Ну не круто ли!

Жаль только, что не могу нигде найти «Командные слова» издания 1970 года. Там было еще круче:

– «Обмундирование чистить и починять, команде мыться в бане»

– «Медь драить, резину белить, барашки расходить и смазать»

Конвенция

Олег Селеменев (КВВМУ) на третьем курсе разработал Международную конвенцию холостяков. На очередную свадьбу приходилось сдавать 10 рублей, а получка была – 15 целковых. Условия такие (кстати, 15 человек подписались) – выставляешь, если женишься до получения лейтенантских погон, 10 бутылок коньяка, 10 шампанского и 10 кг шоколадных конфет не дешевле 5 рублей за кило. Запустили программу на 4-м курсе. За 10 дней до свадьбы надо было проставляться, то есть на свадьбу расходы не спишешь.

Скатертью, скатертью хлорпикрин стелется

Практика после 1-го курса на крейсере «Октябрьская революция». Через переборку от кубрика была химкладовая. Курсанты ракетно-артиллерийского факультета в этой связи выпустили боевой листок. Заголовок был такой: «Скатертью, скатертью хлорпикрин стелется…»

Даешь светлое будущее!

Про нашего начпо, который вечно звал нас в светлое будущее и требовал строго соблюдать моральный Кодекс строителя Коммунизма (именно так, с большой буквы!), мы говорили так:

Волосы дыбом, зубы торчком —

Старый мудак с комсомольским значком…

ЧМО

Знаете, что такое кочегарка на сторожевых кораблях проекта 50, то есть «полтинниках»? Это ужас. Моряки несут вахту в трусах – такая тут температура, что сразу вспоминается «Товарищ, я вахту не в силах стоять»… Володю К. – командира группы БЧ-5 на СКР «Туман» в этой связи я ласково называл ЧМО – человек машинного отделения.

О пользе отечественных кофеварок

Прибыв служить из Риги в Балтийск, привез с собой кофеварку. Страшно дефицитная в советские времена была вещь. Но с кофе были проблемы. Тоже дефицит же. На боевой службе выдавали, конечно, кофе «Рижское» в банках – но оно ведь растворимое. В общем, кофеварка без дела в каюте стояла.

А тут как-то приходит мичман Саша Бураков (он тогда был начпродом на «Линзе»), мол, так и так, товарищ старший лейтенант, нужно кое-какую провизию списать. И акт протягивает. Читаю, а там соки всяческие, компоты… Спрашиваю:

– А в чем дело?

– Так, Андрей Борисович, прокисло все.

Оба-на, думаю. Прокисло. И тут же мысль гениальная осенила:

– А большая бутыль есть?

– Конечно…

В общем, через полчаса принес Саша бутыль (литров на 20–30), а уже через часик там томились все эти соки и компоты, куда мы дрожжи, естественно, добавили. Ну, а сверху, конечно же, перчатку резиновую медицинскую с дырочкой на пальце. И все это хозяйство установили в моей каюте, в рундуке. И, как говорится, процесс пошел…

Да еще как пошел! Через неделю-другую командир «Линзы» Виктор Михайлович Мавзолевский, прибыв на борт, что-то почувствовал (кораблик-то маленький):

– Что за хрень, Борисыч? По всему кораблю запашок странный. Может, моряки брагу где-то заготовили?

Пришлось признаться. А Михалыч говорит:

– Нет, так нельзя. Это безобразие, которое нужно срочно устранить.

Вот тут-то моя кофеварка наконец-то и пригодилась. Пропускали через нее брагу и получался прекрасный напиток. Так что мы с Михалычем это самое «безобразие» за несколько дней успешно устранили. И на корабле опять запахло банальной флотской жизнью.

Дядя Леша

Разборки полетов в кабинете начальника политического отдела 78-й бригады ОВРа капитана 1 ранга Николая Сергеевича Майкова. Проштрафился именно я – тогда заместитель командира минно-торпедного склада по политической части. Дело в том, что как раз тогда в Минобороны предложили открыть телефонную «горячую линию» (перестройка, блин!), по которой каждый матрос мог бы сообщить про годковщину и прочие флотские безобразия. А я опубликовал в «Красной звезде» заметочку о том, что, мол, это неправильно, попахивает стукачество (что в нашей стране никогда не приветствовалось) и т. д. Начпо держит в руках газету с упомянутой заметочкой. Он должен показать, что у него там, в Москве, большие связи:

– Рискин, вы что же думаете, Алексею Ивановичу эта статья понравится?

Алексей Иванович – это адмирал Алексей Иванович Сорокин, начальник Политического управления ВМФ СССР. Ну, думаю, все, кранты мне. Строгий с занесением в учетную карточку. И тут со своего места привстает мой друг Володя Капустян, заместитель по политчасти командира дивизиона тральщиков (любимая фраза: «За мной сотня мертвяков, так что прошу в очередь не становиться!»), прошедший, как говорится, огонь и воду. Вовка слегка с похмелья, но говорит четко:

– Товарищ капитан 1 ранга! А вы что, думаете, что адмирал Сорокин разрешил бы напечатать эту заметку, если бы он был с ней не согласен? И вообще, это для вас он Алексей Иванович, а для Рискина он – просто дядя Леша… Он же его маму каждый год с днем рождения поздравляет.

Вот тут Майков и обалдел. Но нашелся:

– Так я и говорю, что неплохая заметка…

В общем, пришлось мне Капустяна опохмелить. Тем более, что, конечно же, никаких открыток от Сорокина моя мама в жизни не получала. Хотя мой отец, как политработник, с Сорокиным, наверное, когда-то и встречался…