На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - [67]

Сам же младший лейтенант Григорий Айрапетян до последнего момента оставался в занятой траншее, держа противника на расстоянии, тем самым обеспечивая отход взвода. Когда кончились гранаты, он, будучи раненным в грудь, смог доползти до своих позиций, отстреливаясь из револьвера. К счастью, почти невидимое в условиях ночной снежной мглы обессиленное тело заметили и затащили в свои окопы. В госпитале лейтенанта положили в палату безнадежных, но, к удивлению врачей, он выкарабкался из лап смерти и стал поправляться. После окончания войны за этот бой он был награжден Звездой героя.

На всех остальных участках передовой линии Маннергейма успех идущим на штурм советским батальонам не сопутствовал. В тот же день 11 февраля финны пресекли еще несколько попыток взять в лоб 4-ю и 5-ю позиции в Теренттиля. Действовавшие по декабрьскому сценарию роты красноармейцев не успевали пересечь поле у «леса Пярсинена» и у «Народной школы» и залегали под огнем стрелкового оружия неприятеля. Порой достаточно было одного пулемета, чтобы остановить и отбросить назад группу из нескольких десятков человек, как это было на «четверке»: приданные батальону Карла Лагерлефа пулеметчики, увидев десятки стремительно приближающихся к ним людей в белых маскхалатах, схватили свое вооружение и бросились наутек. Единственный не испугавшийся и оставшийся в окопах финский солдат со своим скорострельным вооружением спас все положение — штурмующие были рассеяны.

Отступления, переформирования и новые атаки на позиции противника не только не останавливали напора, но, наоборот, повышали интенсивность сражения. Неудачи на восточном фланге с лихвой компенсировались на западном, потом опять на восточном, затем все повторялось по новой.

После того как в Кирвесмяки была отбита обратно 1-я позиция, финны атаковали «пятерку», ударив по ней из остатков леса, в трехстах метрах по направлению к Суванто. Как и в случае с «единицей», пятая позиция была взята через пару дней только со второй попытки. Первая же попытка окончились неудачей опять-таки из-за спешки и отсутствия минометной поддержки. В конце концов минометы и автоматы «Суоми» сделали свое дело, и 14 февраля командир 9-й роты Неминен выстрелил из ракетницы, подав своим сигнал: «пятерка в наших руках».

Но в руках финнов позиция оставалась недолго.

На следующий же день большинство финских солдат, засевших в осыпавшихся траншеях на выступающем холме, были погребены под разрывами советской артиллерии или полегли под огненными всполохами пулеметов Дегтярева. Пятая опорная позиция опять перешла в руки батальона теперь уже 469-го полка, сменившего изрядно потрепанный предыдущими боями 674-й полк 150-й стрелковой. Очередная сотня красноармейцев капитана Василенко, снабженная автоматическим оружием и гранатами, вновь отбивала контратаки противника. Все та же финская 9-я рота несколько раз вставала в контратаку за овладение этой болотной возвышенностью и снова и снова теряла солдат и офицеров. В первой атаке ведущий своих бойцов в бой капитан Неминен получил ранение и был отправлен в тыл. На его место встал лейтенант Хоканен, но и его через мгновение настигла пуля. Следующий офицер, устным приказом в суматохе боя назначенный командовать 9-й ротой, также довольно скоро получил тяжелое ранение. С приходом четвертого командира атаки решили прекратить. Пятая позиция в Кирвесмяки окончательно перекочевала за линию фронта на советскую сторону, позволив красным командирам доложить командованию, что ДОТы № 102 и 141 захвачены. Бугор на лугу Суонийтют ощетинился стволами в противоположную сторону. В качестве дополнительного оборонительного средства перед позицией был выставлен танк Т-26, грозно вращающий башней в направлении возможной контратаки противника.

Вместо безвозвратно утерянного опорного пункта в ста метрах к северо-западу финны оборудовали новый оборонительный рубеж. Вырытая прямо в болотной земле позиция получила название «промежуточной» или по-фински «Вяли». Впрочем, иногда она еще называлась «Таппара», по имени убежища для солдат, расположенного прямо за ней.

Всего за несколько дней кровавой мясорубки, превращающей в бренные останки целые подразделения с обеих сторон, физическая выносливость солдат отступила на второй план. Когда, подобно немилосердной лотерее, смерть постоянно витает над окопами, час за часом, день за днем выдергивая из рядов то одного, то другого, а то и целые группы людей, единственной преградой для помешательства оставалась выносливость моральная, не позволявшая принимать потерю однополчанина близко к сердцу По сути дела, в этих окопах из перемолотого снега и земли мертвые не сильно и отличались-то от живых. Обилие тел убитых солдат и финны и русские приучились использовать как дополнительную защиту от пуль — уложенный на бруствер застывший на тридцатиградусном морозе труп по своей крепости был сравним с броней. При всей дикости этого способа фортификации с сегодняшней позиции, осуждать их не то что не этично, но скорее всего и бесполезно. В момент, когда жизнь висит на волоске и страх застилает все остальные чувства, моральные соображения (даже если отбросить некую преднамеренность в связи с тем, что тела принадлежали к армии противника) уступают место обычному прагматизму. Ведь мертвому уже ничем не поможешь, ему все равно где лежать, а своим телом он сможет защитить от пуль еще живого.