На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - [66]

После таких мощных обстрелов, как обычно, на финских позициях оставалась горстка полуослепших и оглохших солдат, многие из которых были ранены и сопротивление которых красноармейцам удавалось сравнительно легко преодолеть. Затем, с наступлением сумерек, под прикрытием темноты финны бесшумно подкрадывались к потерянной позиции и выбивали оттуда советских солдат. После каждой такой контратаки боеспособных солдат у финнов становилось все меньше и меньше, и если Красная армия постоянно пополнялись свежими силами, то у финнов резерва не было. К середине февраля в их подразделениях все же начало появляться пополнение — молодые лица призванных из резерва парней резко выделялись на фоне тех, кто уже два месяца был в этом аду, даже если ветеран и был всего-то на пару лет старше новобранца. И ползли уже слухи о долгожданной помощи, о свежей дивизии, которая сформирована в Пюхяярви и скоро прибудет на Тайпале сменить выдохшихся солдат.

В полумраке блиндажа кто-либо из прибывших из госпиталя ветеранов рассказывал о пополнении, которое уже разгружалось на станции Саккола и вроде бы уже направляется к ним: «Они все в белом. Белые комбинезоны, белые пулеметы, даже у лошадей белые попоны. Как фарфор. „Фарфоровая дивизия…“» Откуда-то из темного угла землянки рассказчика прерывал раздраженный обилием слухов сонный голос: «Если это так, то пока они сюда прибудут, „рюсся“ нас всех перебьет. Не думаю, что от них будет много толку. Здесь всего за один день их белые одежды перепачкаются землей и кровью…»

А в то время, как на западе Карельского перешейка советским войскам удалось взломать оборону финнов в районе Сумма-Ляхде, на Тайпале значительных успехов не наблюдалось. 123-я и другие дивизии РККА уже докладывали о взятии ДОТа № 006, или «Поппиуса», как его называл их противник, о захвате высоты 65,5. После многочисленных проверок и уточнений о достоверности информации в штаб Северо-Западного фронта полетели донесения об отступлении финнов по крайней мере на несколько километров от линии, об которую в течение двух месяцев разбивались волна за волной советские атаки.

А здесь, на востоке Перешейка, части Красной армии, казалось бы успешно начавшие генеральное наступление по всему своему участку фронта и достигшие определенных успехов раньше своих коллег на выборгском направлении, потерпели неудачу, затормозили наступление, а вдобавок еще и потеряли позиции, отбитые у противника ценой большой крови в районе Кирвесмяки.

Дело было так. На следующий день после того, как первые красноармейцы 222-го полка спрыгнули в ходы сообщений 1-й и 2-й опорных позиций Теренттиля, пехотинцы из 756-го полка 150-й дивизии, прикрываясь склоном противотанкового рва, подтянулись к бугру на лугу Суонийтют и захватили 5-ю позицию, обозначенную на советских картах как «высота „Репа“ с ДОТом № 102». Большинство солдат из ее гарнизона не успело встретить их огнем из-за того, что во время артиллерийского налета они скрылись в убежище на соседней «четверке», до которой было около трети километра. В этот момент позиции занимали бойцы финского 6-го отдельного батальона, «карелы» или «псы Саарелайнена», которые уже неделю находились на передовой. В течение короткого боя, перед тем как оставить окопы и отступить, батальон лишился свыше пятидесяти человек убитыми, побив свой мрачный «рекорд» по числу погибших в сражении за Келья в декабре 1939 года.

Одновременно с этим мощный удар обрушился на 1-ю позицию, у берега Суванто-ярви. Артиллерийский налет и последовавший за ним штурм советских блокировочных групп был такой силы, что на этой позиции ни один финн не успел отступить. Это был первый и, пожалуй, единственный случай за всю историю войны на Тайпале, когда ни одного боеспособного защитника в окопах не осталось — только убитые и раненые. Окрашенные под цвет зимы бронещитки, которыми прикрывалась атакующая советская пехота, сыграли немаловажную роль при штурме, позволив ей намного ближе подползти и блокировать ДОТ № 108, бывший ключом всей обороны этого опорного пункта. Красноармейцам удалось преодолеть неглубокую безлесую лощину с оврагом, разделяющую противоборствующие стороны. Когда большинство бойцов из блокировочной группы оказалось в «мертвой зоне» противоположного склона, куда не могли попасть финские пули, ворваться во вражескую систему траншей оставалось делом техники. Это были бойцы взвода младшего лейтенанта Айрапетяна.

Обе утерянные позиции — одна на крайнем правом и вторая на левом фланге Кирвесмяки — создавали для финнов угрозу охвата всего укрепрайона. И контратака началась в этот же день.

Сначала взялись за «единицу». Горя желанием как можно быстрее покончить с неприятным инцидентом, командир финского 1-го батальона 21-го полка выслал туда штурмовую группу без предварительной артиллерийской подготовки. Группа откатилась назад, таща на себе убитых и раненых, включая своего командира. Почти сразу же была выслана еще одна группа, которая возвратилась с тем же результатом.

К ночи началась вьюга, и после того как финские минометы выпустили около трехсот мин на занимаемый русскими пехотинцами участок шириной сто пятьдесят метров, сопротивление группы Айрапетяна было сломлено. Плотный огонь вражеской артиллерии и начавшаяся метель не позволили красноармейцам подтянуть подкрепление и боеприпасы, и когда в бой пошла пехота противника, оставшимся в живых нечем было обороняться. Айрапетян дал приказ отступать, сам оставшись прикрывать отход своих подчиненных. Финны обложили сопротивляющихся с трех сторон, и лишенные боеприпасов солдаты гибли под пулями врага даже не имея возможности подороже продать свою жизнь. В этом бою батальон потерял двести человек, т. е. большинство из тех, кто еще утром полз по склону у деревни Кирвесмяки. По прошествии всего нескольких часов все, что осталось от целого батальона живых людей, представляло собой перемолотую кровавую массу, заполнившую собой окопы и близлежащие воронки. Войлочная обувь отбивших свою позицию финнов быстро приобрела розовый оттенок.