На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - [65]

После того как подчиненные майора Лиеска проползли по канаве около двух километров, их движение было замечено советским боевым охранением, которое мигом подняло по тревоге пулеметчиков, начавших огнем прочесывать болото. Застигнутые на середине открытого пространства, финские солдаты увидели, как перед ними почти без пропусков снег стал вздыматься фонтанчиками от прицельной стрельбы противника. Отход назад был невозможен из-за действий орудий и минометов, квадрат за квадратом перемалывавших поверхность болота. Плотность огня была такой сильной, что они, лежа в траншее и в воронках, пытались руками, лопатками и своими ножами «пуукко» углубиться в ненадежную болотную почву, не имея возможности поднять голову и хотя бы как-то оглядеться в поисках пути к отступлению. Мороз крепчал, опустившись к ночи до -30 градусов, и когда на следующий день им все-таки удалось вырваться к спасительному лесу на северной оконечности Теренттилянсуо, половину потерь составляли бойцы с обморожениями разной степени тяжести. Пребывание в течение почти суток на холоде без движения стоило многим отмороженных рук и ног, включая одного из командиров батальона 23-го пехотного полка.

Черные от усталости, холода и голода, они жадно набрасывались на горячую пищу и затем как подкошенные падали на лежаки в блиндажах, мгновенно погружаясь в тяжелый сон. В коротких разговорах все чаще звучало новое имя, присвоенное болоту — Сурмансуо, Гиблое болото. Таковым оно и осталось до конца войны.

А в штабах батальонов 222-го и 469-го полков Красной армии уже праздновали первую существенную победу, хотя личный состав этих подразделений еще вовсю огрызался огнем на контратаки противника, упрямо не желавшего смириться с потерянными позициями. К исходу боя к отвоеванным траншеям были перетащены противотанковые орудия, которые прямой наводкой палили по неглубоким финским канавам на болоте.

Одновременно с событиями в Теренттиля атаке подверглись и позиции финнов в Кирвесмяки, но после кровопролитной схватки атакующие войска откатились на старые позиции, оставив на поле боя два сгоревших танка. Вклинившись левее оврага Мустаоя в оборону противника, 150-я дивизия на следующий день еще раз попыталась выровнять линию фронта ударом по Кирвесмяки. Схема осталась прежней. С утра бомбардировочная авиация прочесала финские позиции и ближайшие тыловые подступы к ним. Затем советская артиллерия два часа перепахивала позиции противника, обрушивая окопы, разнося в щепки блиндажи и снося оставшиеся кое-где черные обрубленные стволы деревьев. К полудню красноармейцы с криками «ура» кинулись в наступление. Бой продолжался два часа, но выбить финнов опять не удалось.

Тем не менее две позиции в Теренттиля финскими войсками были утеряны безвозвратно. По сути дела, здесь подразделения 13-й армии командарма Грендаля первыми сломили финскую оборонительную линию, пересекшую Карельский перешеек от Финского залива до Ладожского озера. Именно здесь, в цепи опорных узлов обороны финнов, наметилась брешь, через которую могли хлынуть накопленные силы Северо-Западного фронта, обладай его командиры большими навыками боевого мастерства и тактики. Через пару дней произошедшие в Теренттиля события с точностью повторились на выборгском направлении — у Суммы, где бойцы 123-й стрелковой дивизии также вклинились в финскую оборону, захватив огромный ДОТ № 006. Но они были вторыми, и огласку это событие получило лишь потому, что там прорыв сумели реализовать, пусть и с неизмеримо большими потерями, и вынудить Маннергейма принять решение об общем отступлении на так называемые промежуточные позиции.

Но это все произойдет позже. А пока на стол к командующему III корпусом Эрику Хейнриксу легло донесение, что 1-й и 2-й опорные позиции у деревни Теренттиля захвачены противником и возвратить их назад не представляется возможным. На смену им для противодействия входящим во вкус успеха советским ротам были оборудованы новые узлы обороны, получившие те же номера, что и оставленные. Надо сказать, что, оборудуя новые позиции, финские офицеры просто докладывали начальству об их «переносе», поэтому номера, которые были присвоены опорным пунктам в начале войны, сохранились до самого ее окончания. Правда, когда о них заходила речь, опорными позициями их все чаще называли с легкой примесью мрачной иронии. Ни бетонных казематов, ни пулеметных ДЗОТов, ни блиндажей для укрытия солдат здесь не было вообще. Месиво из воронок, изуродовавших когда-то ровное болото и прямую, без спасительных изгибов мелиоративную канаву всего в метр глубиной, в которой на полусогнутых ногах сидел гарнизон опорного пункта, боевой позицией можно было назвать с большой натяжкой. «Гиблое» Сурмансуо начало прием своих жертв в значительном количестве теперь и с финской стороны.

День 11 февраля 1940 года, вошедший в историю как день прорыва линии Маннергейма, начался в районе Тайпале с артиллерийского обстрела и бомбардировки с воздуха, сравнимого с библейским Армагеддоном. Только за один этот день артиллерия РККА, расположенная по лощинам и оврагам вдоль передовой линии фронта, выпустила около пятидесяти тысяч снарядов. Роты Красной армии, пытающиеся сломить сопротивление финнов, вновь и вновь поднимались в атаку. Батальоны то и дело отправлялись в тыл для переформирования и пополнения. Вся долина от Суванто-ярви до Ладоги заполнилась одним, сметающим все на своем пути, вихрем смерти. Пытаясь первым прорвать финские позиции, Грендаль даже в мелочах попытался обойти своего «конкурента» Мерецкова. Если последний назначил начало атаки на 12 часов дня, то Грендаль — на 11.50, и если Мерецков приказал артиллерийским частям громить противника в течение 2 часов 20 минут, то на участке фронта 13-й армии земля на финских позициях вздыбливалась в воздух в течение трех часов.