На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - [31]

5-й отдельный понтонный батальон все еще находился в процессе продвижения к предполагаемому месту операции. Поэтому вместо назначенного времени начала форсирования порогов, 11-ти часов утра, время «Ч» увязали с временем подхода машин с переправочными средствами.

Оставив полковника Зайцева решать поставленные задачи наедине со своими войсками, командарм Яковлев удалился. Зайцев тут же собрал командиров полков. На часах уже была половина второго пополудни и короткий зимний день близился к концу.

Единственным радостным известием было то, что к этому моменту все полки дивизии были в сборе, даже отстающий 588-й полк после короткого, но изнуряющего марша оказался в непосредственной близости.

Общими соображениями переправу было принято начать в трехстах-четырехстах метрах западнее подорванного шоссейного моста, то есть недалеко от горловины протоки. При осмотре местности всем, включая самого Зайцева, было видно, что и южный и северный берега Вуоксы в этом месте были пологими, лед на озере имелся в виде узкого берегового припая толщиной восемь-одиннадцать сантиметров, а водная гладь на середине озера казалась вполне себе спокойной, что означало отсутствие сильного течения.

К этому времени роты 461-го стрелкового полка по приказу покинули район восточной части перешейка между Суванто и Вуоксой, уступив место 2-му батальону 286-го полка 90-й СД. Батальон занял позиции по бывшему суворовскому редуту, именуемому в журналах боевых действий «крепостью».

Место переправы было окончательно утверждено, и берег Вуоксы заняли смиренно ждущие своей участи солдаты 1-го батальона 173-й полка 90-й дивизии и рота из двенадцати плавающих танков Т-37 из 339-го танкового батальона. Расположившись, они стали ждать понтонерщиков 5-го батальона. Спокойным ожиданием дело не ограничилось. С северного берега финны наблюдали все перемещения частей Красной армии, и когда концентрация ее войск достигла, по их мнению, критической отметки, они начали вести по сужающемуся полукилометровому участку южного берега методичный артиллерийский огонь.

Долго ожидаемый понтонный батальон подошел только к половине четвертого вечера и стал разворачиваться прямо с колес в условиях все более сгущавшихся сумерек. Прибытие батальона также не ускользнуло от внимания противника, который перенес основной огонь на ведущую в озеру дорогу. Несмотря на это, к воде прибыли первые три машины, с которых тут же были спущены переправочные средства. В отличие от подступов к реке Тайпалеен-йоки, весь южный берег Вуоксы был покрыт лесом, который скрывал от неприятеля действия понтонеров и позволил без каких-либо существенных потерь начать переправу.

Уже в полной темноте красноармейцы первых трех понтонов оттолкнулись веслами от берега. Прикрывая их продвижение, негромко урча, в воду въехали и растворились в темноте восемь танков Т-37, по четыре на каждый фланг. Когда вся группа выплыла на середину озера, северный берег ожил. Водяные столбы разрывов, луч прожектора и свист пуль разорвали тишину и темень зимней ночи. Кажущееся с берега отсутствие течения оказалось ошибкой. На середине дистанции до противоположной стороны озера вода подхватила понтоны с людьми в серых шинелях и кружась на водоворотах потащила их к невидимым фермам подорванного моста. При удачном захвате левого берега командир первой роты, находившийся в самой первой группе переправляющихся красноармейцев, должен был оповестить своих сигнальными ракетами. Но изрешеченный пулями понтон с ответственным за подачу сигналов лейтенантом был выброшен течением у железнодорожного моста. Сам ответственный за подачу сигнала ротный пропал без вести, с ним исчезли и средства оповещения своих однополчан на южном берегу.

Не получив известий о первой партии десанта, вслед за первыми тремя понтонами в сумрак ушли еще три, полностью набитые солдатами.

За суматохой отправки людей в ночную смерть незаметно прошло несколько часов. Около двух часов ночи с левого берега протоки прибыло два красноармейца и один командир взвода. Мокрые и дрожащие от холода, они под обстрелом переползли на свой берег по фермам железнодорожного моста. От них-то командование дивизии и получило известие, что переправа, можно сказать, не удалась: сопровождавшие десант танки растворились в темноте, командиров нет, потери гигантские, продвижение в глубь обороны противника невозможно.

Доклад возвратившихся «с того света» бойцов произвел впечатление, и отправку очередных трех понтонов с сотней людей из 4-й роты отложили. Вместо этого всю роту привели к остаткам моста, чтобы по его стальным конструкциям скрытно перебраться на другую сторону кивиниемской протоки.

Аккуратно карабкающихся по узким балкам людей заметили на том берегу, и по мосту, высекая искры из клепанных швеллеров, застучали пули. Плотный огонь противника заставил красноармейцев вернуться на свой берег, опять подойти к месту переправы, погрузиться на очередные три понтона и уйти в ночь, прямо под луч финского прожектора и водяные столбы артиллерийских разрывов.

Трагедия гибели людей, посланных командованием на смерть в черной ночной воде, поразила военного корреспондента Александра Твардовского. Спустя пару лет, находясь под впечатлением рассказов участников ночных событий 7 декабря, он напишет свое стихотворение «Переправа», в которой есть и такие строки: