На этом берегу - [11]

Еще раз взглянув на прекрасный старинный лук, он рассмотрел печь в землянке, сложенную из ровных речных камней, мысленно похвалив строителя. Желая хоть чем-то помочь, развел огонь и поставил воду, а затем выглянул наружу. Было сыро, тепло и спокойно. Погода Гилду понравилась. Сколько пробудет он здесь, сколько сможет пожить в землянке, гадать не хотелось.

Вдали еле слышно хрустнула ветка, птица взлетела, капли воды сорвались с кустов, шаги неслышные, словно тени… это Риан, как призрак из влажных зарослей, подходит к дому. Мечи за плечами, в руке болтался пойманный глухарь. Увидев друг друга, они улыбнулись неловко, но каждый сознался себе, что рад видеть родича.

"Я рад тебе" — говорили темные глаза Гилда. И Риан не мог удержаться, чтоб не ответить тем же. Странное чувство, когда кто-то ждет тебя, кто-то улыбается в ответ на улыбку. Непривычное чувство.

Риан показал добычу гостю и принялся ловко ощипывать птицу. Только успевай смотреть, как двигаются ловкие быстрые пальцы.

— У глухаря мясо жесткое, но зато он жирный. — Сказал он ни с того ни с сего, словно оправдываясь, за сомнительный вкус угощения.

Он выпотрошил птицу, собираясь добавить в суп печенку и сердце, бросил туда зелени, и даже последнюю луковицу из прошлогодних запасов. Кушанье выходило недурственное, если судить по восхитительному запаху, поднимающемуся над котелком. А тем временем Риан напек пресных лепешек, прикладывая кусочки теста к раскаленному камню. Лепешки выходили приправленные золой, но, тем не менее, это был самый настоящий хлеб.

— Где ты берешь муку? — полюбопытствовал Гилд.

— Сам мелю, — хозяин показал на ручную примитивную мельницу из двух пригнанных друг к другу камней. — А зерно выменял в деревне на беличьи шкурки прошлой осенью. На всю зиму хватило.

— А далеко деревня? — в голосе Гилда послышалась тревога.

— Довольно далеко. Чтоб добраться к полудню, нужно выйти задолго до рассвета.

— И ты с ними общаешься?

Риан кивнул, и, как мог, поведал родичу о своих отношениях с местными жителями.

В деревню он ходил довольно редко, но не только в случае крайней необходимости, чтоб не вызвать у местных лишних подозрений. Приносил знахарке травы, заячьи, куньи и беличьи шкурки на мену, редко дикий мед, и старался выглядеть похожим на людей, разговаривая медленно и тихо, чтоб скрыть акцент. Конечно, большинство поселян знали о его истинной сущности, но не видели никакого вреда в лесном жителе. Риан не обольщался их миролюбием на свой счет. Случись мору, неурожаю или падежу скота, и тогда эти тихие забитые селяне обязательно вспомнят про нелюдя и всю вину за невзгоды свалят на него без зазрения совести. Поэтому альв всегда вел себя осторожно, и даже однажды, промазав с датой и оказавшись в поселении во время религиозного праздника, вместе со всеми крестьянами отбыл какое-то странное действо в здании с крестом. Сложив руки на груди, он простоял в толпе все положенное время, копируя движения людей. Был ли в них какой-то смысл, он так и не понял, но после этого случая к нему стали относиться лучше.

В другой раз альв просто так зашел в церковь, постоял в темном узком помещении, пропахшем прогорклым маслом, подивился некрасивым фигуркам в алтаре, но суть затеи ему все равно осталась непонятной. Травница ему пояснила, что в этом здании люди молятся Богу, движения, которые они повторяют — это символ их причастности к вере, а тощий человечек в черном их духовный пастырь. Сравнение селян со стадом, гонимым тощим заморышем в неясном направлении, Риану понравилось, остальное — нет. Заниматься людскими глупостями он не собирался. На его памяти у них сменилось такое количество богов, что и не сосчитать. Каждому они молились истово и с полной самоотдачей, а потом так же бескомпромиссно низвергали вчерашних небожителей, топя своих идолов в реке или предавая огню. Но с пастырем альв старался держаться уважительно и по возможности редко попадаться тому не глаза.

Тем временем суп сварился и был разлит в две грубые миски.

— Ешь, тебе нужны силы. — Предложил Риан. — Должно быть не плохо.

И сам пригубил ароматную жижу.

— Очень вкусно. Спасибо. — Гилд сделал глоток.

"Еще бы тебе было не вкусно", — усмехнулся про себя Риан, видя, что родич давно не ел. Тот старался ничем не выдавать себя, не спешить, не торопиться отламывать хлеб, но тот, кто сам пережил голод, без труда может понять другого.

Они сидели рядом за низким струганным столом и молча ели наваристый суп. Сейчас Риану было трудно даже вспомнить, когда в последний раз он ел не один. Он покосился на своего гостя, держать ложку в правой руке Гилд не мог, но он без труда обходился левой, и вообще, видимо, владел обеими руками почти одинаково. Это слегка удивило Риана, так как насколько он мог судить по тому бою, что видел накануне, виртуозным бойцом Гилда никак нельзя было назвать. Он бился больше по наитию, так, как подсказывали обстоятельства, и хороших учителей никогда не имел.

Когда первый голод прошел, Гилд вновь вспомнил рассказ о деревне. Он уточнил, сколько в ней жителей и есть ли солдаты, и рассказал, что когда жизнь вынудила его наняться на службу к людям, он перед этим обрезал волосы и оделся так, чтобы больше походить на них.