На Ельнинской земле - [2]

— Если ты со мной не согласен, то можно все восстановить и оставить в том виде, как было у тебя…

Но, за исключением каких-то мелочей, я вполне согласился с Александром Трифоновичем.

«Автобиографические страницы» — столько, сколько я успел их написать, — появились в «Новом мире» в № 4, 5 и 8 за 1969 год. Эти же «Страницы» в 1971 году вышли отдельным изданием в издательстве «Детская литература».

Продолжение «Страниц» я смог начать лишь летом 1970 года, и напечатано это продолжение было в журнале «Дружба народов» (№ 11 и 12 за 1971 год и № 8 за 1972 год). Александр Трифонович этого уже не видел. Он тяжело и долго болел, а потом — 18 декабря 1971 года — его совсем не стало…

От читателей «Автобиографических страниц» я в разное время получил множество писем-отзывов. Читательские отзывы, как правило, были положительными. И в этом смысле я мог испытывать лишь удовлетворение тем, что моя работа оказалась интересной, нужной и полезной для многих людей.

Но вот что любопытно. «Автобиографические страницы» понравились, пришлись по душе главным образом людям пожилым, тем, которые сами пережили много такого, что в детстве и юности пришлось пережить мне. Некоторые так и писали в своих письмах: моя-де биография во многом схожа с вашей, и, читая ваши «Автобиографические страницы», я читал как бы о себе самом.

Были, конечно, письма и от людей не очень пожилых, но все же таких, которые хорошо знали, какой была наша страна до Октябрьской революции и как в то время жила деревня.

Что же касается людей молодых, для которых, казалось, я и писал свою книгу «На Ельнинской земле» (весь рассказ в ней идет о моем детстве и юности), то они, эти молодые люди, мне почти не писали. И у меня создалось впечатление, что к моим «Страницам» они отнеслись довольно равнодушно — во всяком случае, без особого энтузиазма.

Это равнодушие определенного круга читателей к моей книге мне, как и всякому другому литератору, могло показаться неприятным. Но неприятным оно не было. Я понял, что дело тут отнюдь не в моей книге, а в том, что за годы Советской власти жизнь в нашей стране неузнаваемо изменилась. То, что в детстве и юности испытал я, то, что я перенес и пережил, современной молодежи может показаться даже непонятным, ненужным, навсегда отошедшим, а потому и лишенным интереса. Ей, нашей молодежи, не приходится соприкасаться с тем, с чем приходилось соприкасаться мне и многим другим людям моего поколения. Отсюда и могло возникнуть «равнодушие» к описанию того, что было раньше. Для многих молодых людей это самое «раньше» как бы даже и вовсе не существовало.

Между тем оно все-таки существовало, да еще как! И его надо обязательно знать. Только хорошо зная прошлое, хорошо понимая его, мы можем по достоинству оценить и наше настоящее, в полной мере ощутить, как много дано всем нам, и нашей молодежи в особенности.

Именно на эту мысль — мысль, может статься, и не очень новую, но все же весьма верную и необходимую, — натолкнули меня читательские письма, написанные по поводу «Автобиографических страниц». Эту мысль я и подчеркиваю еще раз, независимо от того, кто и как относится к моей книге.

В письмах, которые я получил от читателей, были и некоторые вопросы. Ну, например, такие: как я писал свои «Автобиографические страницы», на каких читателей рассчитывал, какие цели ставил перед собой.

Отвечу на это.

Я, конечно, знал, что мои «Автобиографические страницы» будут печататься, то есть что их прочтут многие. Тем не менее писал я главным образом для себя самого. Мне хотелось вспомнить и пережить еще раз все то, что было со мной в годы детства и юности, еще раз, хотя бы только мысленно, пройти по тем дорогам и дорожкам, по которым я прошел когда-то уже давным-давно. Я еще раз хотел представить то, что ушло в абсолютную невозвратность, что уже никогда не повторится не только со мной, но ни с одним человеком, который живет на земле либо будет жить в будущем.

Но написать буквально обо всем, что было со мной, просто невозможно. Надо было выбирать. И я решил: буду писать о том, что запомнилось более всего, что оставило в душе наиболее яркий след, наконец, о том, что произвело на меня то или иное воздействие. В таких случаях я иногда писал о мелких, даже незавершенных фактах и событиях автобиографии, ибо они в свое время были для меня чрезвычайно важными.

Однако, если даже я писал главным образом для себя самого, то все же никак не мог не написать о том времени, к которому относятся мои записки, не мог проходить мимо тех людей, которых я знал, не мог игнорировать всего того, что тогда происходило вокруг меня. Словом, выходило так, что пишу я не только свою, сугубо личную автобиографию, но в известной мере и биографию времени, биографию многих других людей, из среды которых я вышел и сам. И мои «Автобиографические страницы» приобретали, таким образом, уже общественный интерес и становились нужными не только их автору, но и многим другим людям — моим читателям, которые, как я уже говорил, хорошо встретили их появление в печати.

Хочу к этому прибавить, что писать я старался абсолютно правдиво и точно, писать так, как было на самом деле, ничего не убавляя и не прибавляя, ничего не приукрашивая и не черня. А. Т. Твардовский и всерьез и в шутку не раз говорил мне, а потом написал и в своем письме, что я стремлюсь к точности даже во вред себе самому, даже «к своей невыгоде». Весьма возможно, что такая черта, то есть стремление к точности во что бы то ни стало, есть в моем характере, хотя Александр Трифонович, возможно, здесь и впадает в некоторое преувеличение. Если же в «Автобиографических страницах» сказано о чем-то неточно или, может статься, не совсем правильно, то это вовсе не значит, что я хотел что-либо прибавить от себя или, наоборот, скрыть что-нибудь. Нет, неточность могла произойти лишь оттого, что все, о чем я писал, происходило давно и, естественно, в моей памяти что-то могло стереться, сместиться, слиться с другим.