На дружеской ноге - [3]

ГИЛЬДЕНСТЕРН

Он меня еще обвинял, зоофил несчастный!

ДЕВОЧКА

Не ссорьтесь, мальчики. Уже готово

Утопленницы непорочной ложе.

Оставим на могиле орхидеи:

Красивые – красивой. Спи, дитя!

Спасибо всем, кто в ней участье принял —

И мальчику, и мальчику в очках,

И старикам, что в очереди ныне,

Спасибо, Розенкранц и Гильденстерн!

Сцена из «Фауста»

Кондитерская на Б. Конюшенной

ЛЕВИТАН[5]

Должно без проволочек питься

Вино, прозрачное вполне,

Его хлебнешь – а тут и пицца,

Налейте «Хлебникова» мне.

МАХОТИН[6]

Кто ближе к «Русскому размеру»,

Любовью к родине горя,

Пусть напивается за веру

В белоголового царя.

ПУГАЧ[7]

Сегодня нас немало злили

И ненароком чуть не слили,

Но это, впрочем, пустяки, —

По жилам водочка – теки!

АЛФЕРОВА[8]

А я сейчас еще поддам

И на Катерли[9] в суд подам.

ЛЕВИТАН

Суды – не новость для Катерли,

Но ты – и суд, Татьяна…

МАХОТИН

(подсказывает)

Фиг ли?

ПУГАЧ

А судьи кто? А правда где?

Пока подогревали брашно,

Представил Таню на суде,

И за обоих стало страшно.

ЛЕВИТАН

Молчи о тонкостях суда,

А также трусе, гладе, море,

Давайте выпьем за суда —

На них, не труся глади моря,

Шальные ходят моряки.

Махотин, слово изреки.

Махотин молча выходит.

АЛФЕРОВА

Мне очень нравится Махотин:

Он импозантен, в меру плотен,

Но все мужчины – дураки.

А что, он правда из реки?

ЛЕВИТАН

Не быть Олегу Левитаном,

Когда любезна клевета нам:

Не из реки, а просто речь

Хотел из друга я извлечь.

МАХОТИН

Ну вот, сходил – и ноша с плеч.

ПУГАЧ

Не прикупить ли нам съестного,

А то опять, боюсь я, снова

Договоримся до суда.

АЛФЕРОВА

А вот идет Яснов[10]. С Яснова,

Как с гуся, капает вода.

ВСЕ

Михал Давыдович, сюда!

ЯСНОВ

А вот и я, а вот, а вот и

Устав – последний вариант.

Он посильней, чем «Фауст» Гете,

Нетленней, чем Шекспир и Дант.

ФАУСТ

Кто звал меня?

МЕФИСТОФЕЛЬ

И правда, звали.

ФАУСТ

Что делать нам средь этой швали?

ЯСНОВ

В конце Давид[11] поставил «Vale» —

Ученый малый, но педант.

ФАУСТ

(Мефистофелю)

Людей ты покоряешь видом

Одним, – скажи, что я неправ.

Мефистофель молчит.

Но ты сейчас сражен Давидом,

Почти совсем как Голиаф.

МЕФИСТОФЕЛЬ

Да где Давид? Какой Давид?

ЛЕВИТАН

Не бойтесь, он не ядовит.

МЕФИСТОФЕЛЬ

О как могли вы так подумать!

Мы не боимся никого.

ПУГАЧ

Все, братцы, пьян я. Я пойду, мать

Моих детей меня того…

Уходит

АЛФЕРОВА

Признаться, Пугач мне по нраву,

Манеры лишь его дурны:

Завел себе детей ораву

И не отходит от жены.

МЕФИСТОФЕЛЬ

Мадам, а выпить не хотите ль?

АЛФЕРОВА

Какой приятный посетитель!

ЛЕВИТАН

Ну что ж, пожалуй, пейте с нами.

МЕФИСТОФЕЛЬ

Пошла потеха из потех.

Вина – мужам, ликера – даме,

Приличной закуси на всех!

ЛЕВИТАН

Вина? Ну нет, клянусь проводкой,

Питаюсь не вином, а водкой.

МАХОТИН

И я бы, как и прочий people,

Конечно, водочки бы выпил.

ЯСНОВ

Илья Олегыч Фоняков[12] —

Знаток французских коньяков.

Я, тоже будучи поэтом,

Хотел бы с ним сравниться в этом.

МЕФИСТОФЕЛЬ

А дама? Что нам скажет дама?

АЛФЕРОВА

Не откажусь я от «Агдама».

МЕФИСТОФЕЛЬ

Эй, кельнерша, откройте фортку

И принесите мне отвертку.

Ему приносят коктейль

Не удивлялся до сих пор так:

Таких не видывал отверток.

Несите, если есть, сверло.

Приносят. Сверлит

Пусть в заведении питейном

Теперь текут коньяк с портвейном

И водка, а для нас – «Мерло».

Проходит несколько часов

АЛФЕРОВА

Прекрасен мира окоем,

Давайте песенку споем.

ВСЕ

Яблоня качнула веткой,

Пьяной, как вишня,

Нас двенадцать за беседкой,

Каждый третий – лишний.

Под столом лежит хозяйка,

На столе – бутылка.

Ты сходи к плетню, узнай-ка,

Где твоя милка.

И летают, точно пули,

У гостей руки,

Жаль, солонку звезданули

Бабкину, суки.

ЯСНОВ

Не будем доводить общенье до интима,

До паузы немой.

Весь горизонт в огне, и ясен нестерпимо,

Я ухожу домой.

Уходит

АЛФЕРОВА

Яснов мне нравится ужасно,

На сердце руку положа,

Признаюсь вам… Протяжно «Ясно!» —

Кричат в Мадрите сторожа.

Такая лирика повсюду,

(Мефистофелю)

Плесни чего-нибудь в посуду.

ЛЕВИТАН

Я выпил все. Морской привет

Всем, кто копытны и двуроги:

Тому со мной не по дороге,

Кто любит тьму и гасит свет.

Уходит

АЛФЕРОВА

Мне дорог Левитан не с водкой,

Мне дорого его перо,

Когда он «Март» рисует сводкой

Советского Информбюро.

МАХОТИН

Фонтан с напитком – это чудо,

Но он, мне кажется, иссяк.

Я прямо ухожу отсюда

И спорю, что впишусь в косяк.

Вписывается

АЛФЕРОВА

Мне очень нравится Махотин.

Я это, впрочем, говорила.

Плесните мне скорей портвейна,

Эй, Фауст, птичка, ты не спи здесь.

Мои поклонники не знают[13]

И искажаются блаженством,

Перцовку пьют под колбасу.

Цветет чугунная ограда,

Когда она, вниманью рада,

Над пролитой бутылкой пива

Латает дырочку в боку,

Не брать бы вовсе ручку в руки

Любым из нас, кто знает толк.

Занавес

Романтический диалог о красоте

Фрагмент

Говорит подруге Перси:

«Мэри, будущая Шелли,

Отчего твои так перси

И уста похорошели?»

Отвечает Мэри: «Биши!

Не скреби меня по коже.

Посмотри немного выше,

Ведь глаза прекрасны тоже!»

…

Швецкая баллада

Ура! Мы ломим. Гнутся шведы.

И все на наш редут.

Все началось со шведской спички.

Разжег огонь я по привычке,

Поставил на плиту

Кастрюлю со вчерашним супом,

Чтоб, насладясь куриным трупом,

Подумать с видом самым глупым:

Балладу наплету.

Я не наплел и пары строчек:

Под потолком жужжавший летчик

Мутил мне мысли все.

Но, находясь в припадке духа,

Я осознал, что то не муха

Мне изнасиловала ухо,

А Карлсон на гусе.

Под лампой Акка Кебнекайсе