- Не нравится мне все это, - старик поджал синеватые тонкие губы. - Толю ведь так и не нашли?
- Там вообще никого не нашли, только фрагменты тел, остальное хищники могли растащить. И к тому же два года прошло.
- Вот! - Старик поднял палец. - Два года. И теперь появляется этот пацан, вроде как сын Громова, приносит записи, которые мы и не надеялись получить. Год ведь потратили только на то, чтобы потоки перенаправить. Вы все переводы отслеживали?
- Какие знали - да, - военный выпрямился в кресле. - А если и жив, что это даст? Старых маршрутов почти не осталось, люди на две трети поменялись, так что из бизнеса он выпал.
- Да, - старик хлопнул по столешнице ладонью, - не будем забивать себе голову всякой чепухой. За парнем следить, не трогать. Я отдельно распоряжусь, когда будет можно.
Маша проснулась рано утром от того, что ей захотелось чихнуть. Она попыталась поднести руку ко рту и внезапно обнаружила гипс. Сначала она подумала, что это сон, но чихнуть все же пришлось, она ударилась носом о твердую забинтованную поверхность, внимательно огляделась.
Обстановка вокруг была явно не домашняя, но знакомая. Вот именно в эту палату клали недавно чинушу какого-то, дед еще вокруг него на цыпочках бегал, и чего в ЦКБ или за границей ему не лечилось? Но как бы то ни было, слуга народа выбрал эту больницу, и лежал вот в этой палате. Ну да, ЖК- экран на стене, знакомые занавески, армедовская кровать с регулировкой, аппарат ИВЛ, монитор показывает давление, пульс и содержание кислорода на выдохе. Мраморная плитка около двери расколота пополам, рукожопые плиточники из очень средней Азии расколотили, а потом замазали краской для стен. Клей к тому времени уже застыл, и менять мраморную плитку никто не стал.
Маша подняла руку с гипсом, пошевелила пальцами - они свободно сжимались и разжимались, потрогала здоровой рукой лицо - немного побаливал висок, и во рту какое-то странное ощущение было, словно чего-то не хватало.
Зубов с правой стороны. Семерки и шестерки, она давно собиралась идти с ними к стоматологу, зубы начали разрушаться как раз в треме между ними. Сами они выпасть не могли, значит, что-то произошло.
Что? Грудь еще перебинтована, и на колене ортез. В кистевой вене загипсованной руки - игла от капельницы. И есть хочется. И в туалет.
Ну что касается последнего, то в палате был отличный санузел, с многофункциональным унитазом Панасоник и душевой кабиной с массажными форсунками. Маша, как смогла, привела себя в порядок, в зеркале отразилась помятая физиономия с желтыми пятнами на щеке и виске, на шее, а при более тщательном обследовании - и на теле тоже. Гематомам было по меньшей мере три дня. От уха до середины губы щека была рассечена, еще даже рубцеваться не начала. С этой стороны лицо опухло. Швы были наложены аккуратно, но было видно, что некоторых кусочков кожи не хватает. Внучка главврача и племянница пластического хирурга понимала, что это значит.
Последнее, что Маша помнила, это как она выскочила за дверь, чтобы уехать подальше от материнской нелюбви. Она как раз собиралась сесть в машину и добраться до больницы, где и переночевать до нового рабочего дня, но чтобы вот так, при том, что в приемной раскладывался диван, и было запасное постельное белье...
И что произошло после того, как она эффектно, на весь подьезд, хлопнула дверью, девушка совершенно не представляла. Ко всему, ее смартфон пропал, а без него она была не то что как без рук - как без всего. Даже посмотреть время, или какое сегодня число - и то было негде. Телевизором девушка не пользовалась, так что там посмотреть не догадалась. Она поступила проще - нажала на кнопку вызова медсестры. Через минуту еще раз.
Через несколько минут в палату ворвался дед.
- Ты как? - прямо с порога спросил у Маши.
- Нормально, - с трудом проговорила она. Двигать правой частью лица было больно. - Что случилось?
- В смысле что случилось? - переспросил Лейбмахер.
- Ну как я сюда попала. И почему на мне гипс, и синяки. Я что, попала в аварию? Как там моя машина? - забеспокоилась Маша.
- С машиной все в порядке, - Иосиф Соломонович махнул рукой. - Ты что последнее помнишь?
Маша подумала, говорить или нет, решилась.
- Мы поругались с матерью. Я вышла из квартиры, начала спускаться вниз. И все, оказалась здесь. Дед, какое сегодня число?
- Пятница, - Лейбмахер осторожно потрогал висок, - тут болит?
- Нет. Я уже себя ощупала, кроме ребер ничего не болит. И двух зубов нет. Что случилось, ты можешь мне рассказать?
Маша резко перешла от спокойного состояния к истерике. Тут же вбежала медсестра, вколола ей что-то, отчего сознание снова помутилось, девушка как в тумане ощущала, что ее переложили на каталку, куда-то повезли, судя по гудению - на мрт, потом на кардиограмму, потом на узи, к этому времени она практически спала, и проснулась только когда за занавесками уже было темно. В палате горел свет, на тумбочке стояла мисочка с протертым яблоком и творогом в ванночке. Рядом лежала упаковка с клубничной пастилой, на блюдечке - несколько ягод клубники, крупной и очень ароматной, запах стоял на всю палату.
