На дорогах Афганистана - [28]

— Вы, Саша?

— А вы, конечно, Сташек!

Мы пожали друг другу руки.

Так я познакомился с Сашей Грызиным, с которым впоследствии меня объединяла работа и самая теплая дружба.

— Бронек спит, не надо его будить. Я думаю, что ему теперь не так уж плохо. А как Володя?

Саша слегка нахмурился.

— Тоже ничего. Сердился, кричал, что с него достаточно Афганистана со всей его экзотикой.

Я пригласил Сашу со мной пообедать.

Недалеко от гостиницы «Кабул» есть большой двухъярусный ресторан. Прямо при входе блестит батарея кранов над раковиной из жести: перед едой каждый должен помыть руки. На первом этаже — длинные ряды столиков и стульев. Как обычно, в обеденное время здесь шумно и многолюдно. Я предпочитал эту атмосферу тишине большого мраморного зала ресторана «Кабул».

Европейцы, в основном русские и чехи, здесь частые гости. Видимо, они руководствуются теми же соображениями, что и я.

Во время обеда Саша вкратце рассказал о своих приключениях в Чардеи-Горбанде. За несколько километров от города испортился мотор. Дождь лил вовсю. Когда по прошествии часа насквозь промокший шофер сел за руль и машина начала спускаться в долину, навстречу стали попадаться толпы бегущих людей. Они кричали и знаками показывали, что нужно возвращаться. Раздумывать было некогда. С огромным трудом развернулись на узкой дороге и поехали назад в горы. Всю ночь Саша провел в придорожной чайхане. Слышал рев разбушевавшейся стихии и очень нервничал. Когда же дождь кончился и показалась лупа, он дошел до места, где шоссе переходило в вязкое болото. Дальше идти было нельзя. Пришлось вернуться и дожидаться утра. Когда же принесли Матина, Володю и Бронека, он отправился вместе с ними на грузовике в Кабул. Здесь каждый из пострадавших поступил в распоряжение своих соотечественников.

Бронек и Володя два дня пробыли в госпитале. Когда выяснилось, что больные получили лишь сильные ушибы, их отправили по домам.

После чая я распрощался с Сашей. Он отправился в гостиницу «Ариана», я же должен был найти Раима, чтобы тот отвез меня в наше посольство.

Раим ждал у гостиницы. Двумя пальцами держал на уровне глаз ключи от машины и при этом загадочно улыбался.

— Инженер-саиб, три дня вы будете водить машину сами. Прошу вас.

Я посмотрел на него с недоумением.

— Хочу съездить домой, в Панджшир.

— Хорошо. До свидания, Раим.

Я сел за руль и вздохнул полной грудью.

АЙБАК [15] И ОКРЕСТНОСТИ

Уже третью неделю мы скитались в «Фисташковых горах»[16]. Каждый день Раим привозил нас в чайхану Гуляма, где уже ждали лошади, или на перевал Коталь.

Мы разделились на две исследовательские группы. Зыгмунт и Конрад работали по одну сторону старой дороги, я и Бронек — по другую. Нам предстояло отыскать наиболее удобную трассу через горы, которая соединила бы Каттаганскую долину и Айбак. Находились мы теперь в ведении управления общественных работ провинции Мазари-Шариф.

Нам были выделены два «газика», грузовик марки «зил» и отряд солдат — человек двадцать. Технический персонал составляли переводчики Саид и Ислам, шоферы Раим, Бальта, Абдулла и килинар[17] Рамазан.

С этим Рамазаном была просто потеха.

Когда наш новый шеф, мудир из Мазари-Шарифа, представлял нам персонал, он махнул рукой в сторону маленького блондина и сказал:

— У килинар аст[18].

Зыгмунт, думая, что слово «килинар» связано с кулинарией, со всей пылкостью обнял недоумевающего парня.

Через некоторое время у нас появился великолепный повод посмеяться. Однако расскажу все сначала.

В первые дни августа в Баглан приехали Матин, Бронек, Саша и Володя, которые уже успели прийти в себя после потрясений, пережитых ими во время наводнения. В течение трех дней мы передали работу на участке Кызылкала — Доши советским инженерам. На четвертый состоялось волнующее прощание в Фаваидиаме и в воинской части.

На следующее утро четверка поляков вместе с Раи-мом, Саидом и новым шофером, Абдуллой, выехала под началом Матина в Мазари-Шариф. По решению министра мы должны были заняться дорогой, соединяющей этот город с Пули-Хумри.

Айбак и Ташкурган[19] — небольшие города, разделяющие дорогу на три более или менее равных участка. Между двумя горными цепями, из которых одна начинается у Пули-Хумри, а другая — у Баглана, пролегла обширная степная долина. На полпути к Айбаку долину наискось пересекает цепь «Фисташковых гор». Через эти горы нам и предстояло искать трассу.

Существующая дорога — расширенная и вымощенная «ослиная тропа» — не отвечала требованиям все возрастающего движения. Опасные повороты, многочисленные спуски, крутые подъемы, глинистые оползни — всех этих изъянов старой дороги мы должны были избежать при проектировании новой! трассы.

Такие горы мне приходилось видеть впервые. Лысые холмы, покрытые кое-где степной растительностью. Отстоящие на несколько сотен метров друг от друга группы фисташковых деревьев выделялись своей сочной темной зеленью на фоне серо-коричневых, опаленных солнцем трав. В радиусе нескольких десятков километров от перевала не было в это время года ни капли воды.

Скалистые ущелья как бы раскрывали историю земли. Глубокие, частично заполненные гравием трещины настойчиво напоминали, что мы находимся в районе землетрясений. В оврагах водились лисы, волки, ужи. На вершинах скал царствовали муфлоны.