На Днепровском рубеже - [41]

Впоследствии стал известен весьма интересный факт, как нельзя ярко характеризующий то время, в котором были вынуждены жить советские люди. Оказывается, что, когда Л.Г. Петровского вызывали в Наркомат обороны, как это принято при назначении на любую высокую военную должность, он, кроме всего прочего, имел там беседу с высокопоставленным чиновником ведомства товарища Л.П. Берии, который сказал ему, что одной из его обязанностей будет наблюдение за действиями С.М. Буденного. Такие были времена: под подозрением находилась вся страна. Отдавая должное Сталину как государственному деятелю, очень много сделавшему для индустриализации страны, для победы над фашистской Германией, соизмерить это с объемом репрессий, организованных им против собственного народа и его армии, просто невозможно.

Принято считать, что репрессии против командного состава Красной Армии и Военно-Морского Флота начались в 1937 году, однако это далеко не так. 1937-й год — это пик репрессий. А начались они за несколько лет до этого. Правда, массового характера не носили. Сначала как бы потихонечку репрессивная машина стала «давить» одиночек, постепенно увеличивая свой аппетит. Летом 1935 года был арестован начальник кафедры военной истории Военно-воздушной академии имени Жуковского, известный герой Гражданской войны Г.Д. Гай, однако этому событию окружающие командиры не придали особого внимания. Затем подошла очередь комкоров В.М. Примакова, В.К. Путны и С.А. Туровского, комдивов Д.А. Шмидта и Ю.В. Саблина и ряда других. И хотя об их аресте ничего не сообщалось, широкий круг командиров уже мог задуматься о происходящем. Ведь, как видно из перечисленных фамилий, репрессии коснулись командиров, хорошо известных в широких военных кругах, активных участников Гражданской войны, хотя в этом списке были и командиры пониже рангом и не со столь большими заслугами перед страной.

Недаром уже в том же 1936 году заместитель командующего войсками Приволжского военного округа, близкий друг и соратник легендарного начдива В.И. Чапаева, сам впоследствии командир прославленной Чапаевской дивизии, награжденный в годы Гражданской войны тремя орденами Красного Знамени, комкор Иван Степанович Кутяков записал 27 августа 1936 года в своем дневнике:

«Умер главком С.С. Каменев. Старик сделал свое дело и незаметно ушел восвояси. Вопрос времени, все там будем. Наступает время, когда все ветераны Гражданской войны уйдут из жизни: одних расстреляют, другие, как Томский, сами покончат с собой, третьи, как Каменев, уйдут в могилу»^{29}.

Как в воду смотрел комкор И.С. Кугяков. Через год его арестуют, еще через год — расстреляют. И не только его одного, а десятки тысяч других прославленных и не очень, известных и не особенно известных командиров Красной Армии. Кому-то, как Л.Г. Петровскому, повезет больше, но нервы потреплют основательно.

Самым громким делом в отношении видных советских военачальников того периода времени был процесс над Маршалом Советского Союза М.Н. Тухачевским, командармами 1-го ранга И.Э. Якиром и И.П. Уборевичем, командармом 2-го ранга Л.И. Корком, комкорами — Р.П. Эйдеманом, Б.М. Фельдманом, В.М. Примаковым, В.К. Путной[17].

По ложным обвинениям в шпионаже, контрреволюционной деятельности и вредительстве в ходе закрытого судебного заседания, проходившего в Москве 11 июня 1937 года, все командиры были приговорены к смертной казни и уже на следующий день расстреляны.

В день суда Нарком обороны К.Е. Ворошилов подписал приказ об увольнении из армии более трехсот высших командиров, которые в последующем были репрессированы.

21 июня 1937 года был издан совместный приказ Наркомов обороны и НКВД К.Е Ворошилова и Н.И. Ежова № 082 «Об освобождении от ответственности военнослужащих участников контрреволюционных и вредительских фашистских организаций, раскаявшихся в своих преступлениях, добровольно явившихся и без утайки рассказавших обо всем ими совершенном и сообщниках».

После его издания в органы НКВД хлынул поток доносов, писем, анонимок, которые принимались без проверок. Начались повальные аресты. В период следствия арестованные зачастую подвергались нечеловеческим пыткам и истязаниям и были вынуждены оговаривать себя и своих сослуживцев. Достаточным основанием для ареста порой служили факты совместного прохождения службы в одной воинской части. Репрессии против командного состава Красной Армии с каждым днем ширились и захватывали в свою орбиту все большее количество командиров разного ранга.

Поскольку органы НКВД явно не успевали справляться с «работой», их штаты в самые кратчайшие сроки были увеличены почти в четыре раза. Под неусыпным оком НКВД по всей стране была создана колоссальная сеть осведомителей и доносчиков. За успешное проведение разного рода «операций» по выявлению вредителей и шпионов многие работники НКВД были удостоены высоких правительственных наград.

Для устранения того или иного военачальника или видного политработника применялась следующая тактика. Вначале их под каким-либо предлогом (был бы человек, а причина найдется) понижали в должности, а иногда и перемещали на равнозначную должность, но в другое место. Это позволяло оторвать его от сложившегося коллектива сослуживцев, после чего он неприметно для окружающих арестовывался, так сказать, без особой огласки. Поступавшие затем известия уже «о враге народа» вызывали у знакомых сомнение, а то и резкое осуждение и неприязнь. Особенно ревностно относился Сталин к благополучным семьям, т.к. собственная семейная жизнь, как известно, у него не сложилась.