На дне блокады и войны - [112]
Болгарские фашисты оккупировали дружественную нам Югославию и там творят бесчинства почище немцев в России. Об этих бесчинствах почти из первых уст я услышу значительно позднее, в 1981 году.
В 1972 году в наш институт по линии научного обмена приехал из Титограда (столица Югославской Черногории) серб — Джокич Вукота. В один из вечеров мы сидели у меня дома и, медленно пропуская стопки югославского виньяка, говорили «за жизнь». Естественно, коснулись войны, когда наши народы были особенно близки друг к другу.
Джокич в войну жил в деревне в Македонии, оккупированной болгарами, и было ему лет 8—10. Он мало, что помнит, но при упоминании болгар его мягкое приветливое лицо резко и жестко преобразилось:
«Да, Вы не знаете, кто такие болгары на самом деле! Приезжайте сейчас к нам в Македонию и Вам каждый расскажет о них. Это изверги и садисты. В соседнем селе болгарские солдаты хватали из рук матерей грудных младенцев и на глазах у всех разбивали их головы о камни.». «А Вы сами видели?» «Нет, но это все видели и каждый у нас знает!»
С тех пор прошло более четверти века. Было это на самом деле или не было, я не знаю, но верю, что в македонских и сербских селах, бывших в оккупации, подобные рассказы ходят и еще долго будут жить, ведь вражда на болгарско-македонской границе имеет глубокие корни. Например, в 1978 году в Софии около памятника Кириллу и Мефодию, создателям «кирилицы», уже болгары с глубокой обидой говорили мне, что родину этих болгарских, очень почитаемых старцев, «незаконно забрали себе сербы».
Но это все «к слову».
Не успели слухи «о походе на Турцию» как следует «овладеть массами», как на политинформации нам сказали, что мы пришли на румыно-болгарскую границу. Советский Союз объявил войну фашистской Болгарии. Наша дивизия будет прорывать оборону и пойдет через горы в Турцию. Поэтому все повозки придется бросить. Минометы и боекомплект вьючить на лошадей.
Начался переполох. Солдаты-крестьяне с жалостью перебирали трофеи, собранные по румынским деревням: ведь вещмешки придется нести на себе, да еще по горным тропам.
«Живой о живом и думает». Не знали мы, а точнее, не хотели знать, что все равно никто не донесет до дома свой вещмешок. Всех нас без исключения ждут либо госпиталь, либо святой Петр у дверей рая. А набранное добро рано или поздно, так или иначе перейдет в руки тыловых служак.
Мы подгоняем вьюки, примеряем к ним минометные стволы, двуноги, связки мин… На каждую лошадь 80 кг.
Кормят хорошо. Неподалеку румынская деревня, на которую уже нацеливаются помыслы ротных «дон-жуанов» и «цыганских баронов». Солдаты отдохнули, повеселели. Среди гор звонко верещат губные гармошки, появились первые «трофейные» баяны…
И вот приказ: «8 сентября 1944 года дивизии занять боевые позиции вдоль границы. Артиллерийским и минометным подразделениям подготовить огонь по укреплениям противника. Завтра утром — прорыв!»
Юрка остается на позиции, я ухожу к комбату на рекогносцировку.
Все, казалось бы, обыденно и не предвещает никаких неприятностей, но… Последующие события я опять могу рисовать с фотографической точностью.
Мы— командиры рот второго батальона 1288 сильно потрепанного стрелкового полка, подходим к краю обрывистого берега и, спрятавшись за кустами, слушаем комбата. Солнечно. На нашей (то есть румынской) стороне небольшие холмы с довольно крутыми склонами, поросшими кустарником и деревьями. Внизу под нами, вероятно, текла речка, но я ее не помню. Дальше за речкой — большой луг. На лугу, метрах в 300–400 от нас, дом. Это болгарская застава. Самих фашистов не видно. Лишь за домом мирно пасется корова. Но мы все равно сторожко, не высовываясь, глядим из-за кустов. Кто знает? Не таится ли в этом, таком покойном и благодушном, доме твоя смерть?
Диспозиция: наш батальон завтра с утра наступает на заставу. Задача минометной роты (то есть двум оставшимся минометам): подготовить огонь по заставе.
Все ясно. Командиры пехотных и пулеметной рот уходят с комбатом. Я остаюсь здесь и посылаю связного «тянуть провод» (связь). Никого. Жарко. Скидываю пилотку и, почесываясь, на глазок прикидываю прицел, угломер, заряд…
Из-за бугра с катушкой по-утиному переваливается хозяйственный телефонист Иващенко. Он будет убит еще не скоро — в Крагуеваце, то есть через месяц и десять дней. А пока Иващенко подключает клеммы, проверяет связь… Наконец, я слышу бодрый Юркин голос и передаю команду: «Первому, одна мина, огонь!» Слышу, как неподалеку чавкает миномет, и жду…
Разрыв раньше меня увидела, а точнее почувствовала корова, которая вдруг, ни с того, ни с сего, высоко задрав хвост, галопом рванула в сторону. Было смешно мне, а не корове, в которую, вероятно, попали осколки.
Перелет и чуть влево. Биноклем замеряю угол отклонения, беру трубку, но там никто не отзывается. Связи нет… И тут из-за того же бугра вылетает на взмыленной кобыле адъютант командира полка:
— Кто подавал команду открывать огонь?! Немедленно прекратить!
В Болгарии революция!
Этот злополучный выстрел по Болгарии (возможно, единственная советская мина, попавшая на ее территорию) мне аукнется задержкой в присвоении очередного звания и продвижении по службе. Но этого я еще не знаю и бегу на позиции роты. Там новый переполох:
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.