На деревню дедушке - [15]

— Сам не знаю. — Сергей Иванович смущенно снял очки, затем вздохнул и положил их на стол. Очки, как вы помните, были сломаны и не годились для обычных манипуляций. Это целые очки можно вертеть в руках и постоянно снимать и надевать, а такие, как сейчас были у Кряжимского, запросто могли сломаться в любую секунду. Слишком уж им досталось.

— Рассказывайте, рассказывайте, — поторопила его Маринка, — ну сколько же можно издеваться над людьми? С вами случилось несчастье, а мы ничего и не знаем!

— Да! — поддакнул Ромка и потупил глазки.

Сергей Иванович кашлянул.

— Ну в общем так, — начал он. — Как вы помните, я вчера ушел пораньше, потому что у меня была договоренность с пресс-секретарем губернатора. Я должен был побывать на областной конференции по коммунальным делам, взять парочку интервью и… ну, в общем, и так далее. А потом я собирался позвонить Федору Аполлинарьевичу Траубе, чтобы окончательно договориться на сегодня. Мы же к нему едем, вы помните? — Кряжимский поднял на меня вопрошающий взгляд, и я молча кивнула, хотя на самом деле только сейчас и вспомнила про художника, «Лесостепь» и все остальное.

— К живописцу с бананами? Ну, в смысле — с оранжереей, да? — влезла Маринка, как всегда некстати.

— Ну да, — согласился Сергей Иванович и снова взглянул на меня.

Я снова кивнула и подумала, что если он сейчас же не перестанет тянуть резину, я в приказном порядке заставлю его говорить. Что такое происходит, в самом деле? Почему из него слова нельзя вытянуть про его вчерашние дела? Ну маньяк, ну встретился… Тут я подумала о том, что маньяки бывают разные, и почувствовала, что краснею. Чтобы это было не так заметно, я наклонила голову и принялась добывать сигарету из своей пачки, лежащей на столе.

— Ну так вот, — словно нехотя, продолжил Сергей Иванович. — Я вышел из редакции и пошел к своей машинке, а она почему-то отказалась заводиться. Ну, у нее это бывает. Я уже привык. Да и вообще не дружу я с железом-то.

Это мы знали. Любой металлический предмет, устройством посложнее ножниц, всегда в руках Кряжимского становился страшным для него самого оружием и так и норовил учинить Сергею Ивановичу какие-то каверзы. Для меня было постоянной загадкой, как Сергей Иванович еще ездил на своем видавшем виды «жигуленке». Наверное, они оба притерпелись друг к другу. Вот как я со своей «ладушкой», например.

— Так как я спешил, — не торопясь, продолжал Кряжимский, — я решил, что разберусь потом с возникшей у моего пылесоса проблемой, и вышел на дорогу.

— «Выхожу один я на дорогу», — Маринка профессионально подогнала цитатку к месту и скромно потупилась, ожидая комплиментов.

Ага, щаз! Ждала комплиментов, а дождалась комментариев.

— Это Пушкин! — крикнул радостный Ромка и, наткнувшись на мой мрачный взгляд, тут же поправился: — Я оговорился, это Есенин. Ну, конечно!

— Лермонтов, двоечник! — заявила Маринка. — И вообще молчи, не мешай разговаривать умным людям!

— Ну так вот. Остановилась какая-то машина, «Жигули», кажется, я сел в нее, сказал адрес, и вот тут-то и началось.

— Что? — затаив дыхание, прошептала Маринка.

— Оно, приключение, — не выдержав, сказала я.

— Ну да, — согласился Сергей Иванович и тут же поправился: — Не знаю… Сперва я полистал кое-какие свои бумажки в папке, а потом смотрю, вроде как я дороги-то и не узнаю! Так я и сказал водителю, что он перепутал и не туда едет. А этот парень вдруг достает пистолет и говорит мне, что он меня сейчас застрелит, если я… — Сергей Иванович снова затянул паузу, но теперь уже — каюсь, каюсь, — затаили дыхание мы все!

— Ну, в общем, он меня застрелит, если я не замолчу, — договорил Кряжимский.

— Минутку, — я решилась уточнить. — Вы сидели сзади?

— Нет, рядом с водителем.

— Хорошо, — кивнула я. — И как он выглядел? Вы его запомнили?

— Вот это самое интересное. Понимаете, когда я садился, то не рассмотрел водителя толком, помню только, что у него были усы. И кепка на голове. Большая такая кепка, кавказская. И говорил он с акцентом. «Застрелу» он сказал… Ну и молодой он был, да.

Мужчина в кепке и у остальных присутствующих вызывал не очень приятные ассоциации.

— Ну а что было дальше? Дальше-то что? — поторопила Сергея Ивановича Маринка.

— Да уж, рассказывайте. — Я тоже начала терять терпение. Сергей Иванович так настырно злоупотреблял вниманием аудитории, что мне на мгновение даже захотелось прикрикнуть на него.

Ну нельзя же так себя вести! Подумаешь, маньяка он встретил! Тоже мне, удивить захотел маньяком! Плавали, знаем!

— А дальше он заехал в какой-то проулок, надел на меня наручники и обыскал. Не знаю уж, что он собирался найти, но не нашел того, что хотел. Возможно, я кажусь человеком, имеющим деньги; никогда так не думал, но не вижу другого объяснения.

— А может, он принял вас за наркомана? — спросил Ромка.

— За наркобарона, — подтвердила Маринка, — ты уж, прежде чем что-то спросить, малыш, сперва подумай два раза, а потом все равно промолчи: умнее будешь выглядеть.

— Да? — Ромка начал переваривать Маринкину мысль.

— Да, — отрезала она, — но все равно нас ты не обманешь. Бесполезняк. — Повернувшись к Сергею Ивановичу, Маринка уже не попросила, а потребовала: — Ну и?!