На дальних подступах - [9]
Я приказал завести коняг в один из пустующих казематов.
Контрабандистов устроили в кубриках, накормили, укрыли на ночь, теперь осталось ждать команды из Кронштадта, куда я обо всем доложил по телефону.
Утром к нам прибыли сотрудники Особого отдела Кронштадтской крепости. Они допросили задержанных финнов и забрали их вместе с контрабандой, санями и лошадьми в Кронштадт.
И тут беда: при допросе финны показали, что в санях недостает бочонка масла, хотя все остальное сохранилось, даже топоры.
Снова прибыли особисты.
Пацев был тверд: все, что плавало в воде, и все, что было в санях, спасено, твердил он особистам.
Один из них спросил его резонно:
— Как же, товарищ Пацев: масло потонуло, а топоры всплыли?
Пацев, глазом не моргнув, ответил:
— Топоры мы сразу спасли. А сколько было бочонков, мы не знали. Возможно, тот бочонок и сейчас там плавает…
До промоины — полтора километра. Пошли, проверили, но никакого бочонка не нашли.
В Кронштадтской крепости был строгий комиссар товарищ Околотин. Он приказал вывернуть форт наизнанку, но масло найти. Если, конечно, контрабандисты не врут и если оно было в санях.
Обыск ничего не дал. А я глубоко страдал, невольно вспомнив тот обыск на сельской площади на Украине, когда в зарядном ящике нашли двух украденных у крестьянки уток. Конечно, и время не то, и случай не такой, не крестьянское добро пропало, а контрабанда. Но все же это кража. Если бочонок был. Хороший помкомвзвода Пацев и все красноармейцы добрые ребята. Служба тяжкая — не ропщут, кормят плохо — терпят… Все так. А покоя мне не было.
Харчи наши были самые скудные. На завтрак две ложки каши пшенной, прозванной «блондинкой», на обед — жидкий суп из воблы или селедки, едва заправленный крупой, на ужин — еще несколько ложек «блондинки». И это при изнурительной вахте в две очереди на постах — и в стужу, и в метель. Сугробы снега кругом, торосы льда, а далеко в стороне — зарево огней оживающего Петрограда. Было от чего тосковать и мне, и моим товарищам на пустынном форту.
Недели через две-три после этого пограничного инцидента на фунтовой пайке хлеба, ежедневно выдаваемой красноармейцам, неожиданно появился маленький кусочек масла.
Когда и мне принесли эту суточную порцию, я немедленно вызвал Пацева:
— Откуда масло?
— Ешьте, товарищ командир, — сказал он, не отводя глаз. — Не всякий человек полжизни проводит на льду.
Я не нашел ни сил, ни слов, чтобы возразить. Язык не повернулся упрекнуть в обмане людей, спасавших контрабанду и ее хозяев в тридцатиградусный мороз. Это, конечно, не значило, что спасенное принадлежало нам. Но, по справедливости, как мне казалось в ту минуту, хоть какая-то, самая малая доля должна была остаться у бойцов. Возможно, я был тогда неправ, по строгости рассуждая, даже наверняка неправ; но эти маленькие кусочки масла бойцы взвода ели с жадностью, и ничего схожего с памятным случаем в украинском селе тут, конечно, не было.
Это тоже был урок жизни. Не всегда все следует мерить одной и той же меркой. Мог ли в конечном счете этот маленький кусочек масла, доставшийся таким путем голодным, самоотверженно несущим службу людям, повлиять на нашу честность? Нет, не мог. Это доказано жизнью, всей последующей службой моих товарищей по взводу, отлично охранявших форт и границу на льду. В ту зиму нами было задержано еще немало нарушителей, в Кронштадт сдали значительное количество контрабанды.
К рукам ничего не «прилипало». Это я знал твердо, веря, несмотря на случившееся, Пацеву; он всегда говорил мне правду и смотрел прямо в глаза.
Бывали зимы, когда гарнизоны фортов задерживали больше сотни нарушителей. А сколько случаев нарушения границы прошли незамеченными. Мы часто обнаруживали днем на льду между фортами следы гостей. Но сами, своими силами, мы не могли справиться и с охраной фортов и с пограничной службой. В то время не было главного — организующего начала в охране морской границы зимой. У государства хватало забот по организации охраны границы юга, запада и востока. До Кронштадта руки еще не дошли, вроде бы он в тылу, возле самого Петрограда, и в то же время — прямо на границе.
Впервые пограничная застава на четвертом Северном была размещена лишь два года спустя, когда гарнизона там уже не было, а за коменданта оставался командир взвода Мягги, он же смотритель форта. Ледовая служба давалась пограничникам нелегко, и я запомнил дату установления погранзаставы на форту потому, что именно в тот год погиб начальник этой заставы — Федосеев.
В Кронштадте на Якорной площади находится его могила. Мы похоронили его рядом с могилой жертв революции. Он погиб 12 марта 1925 года.
Ночью пограничный наряд, идя от четвертого Северного к седьмому, обнаружил в промежутке между фортами следы двух нарушителей и точно установил направление их движения — по кратчайшему пути на Лисий Нос к Ленинграду. Старший наряда послал напарника на заставу, а сам бросился по следам. На заставе была всего одна лошадь; туда часто приходили зимой из Кронштадта на аэросанях сотрудники Особого отдела, но в распоряжении начальника заставы, кроме этой верховой лошади, никаких средств передвижения не было. Он мигом вскочил на коня и сам поскакал на помощь старшему наряда, приказав бойцам резерва догонять его пешими. По утоптанной дозорами тропе еще можно было скакать, но дальше шел глубокий снег или голый лед. То утопая в сугробах, то скользя по льду, Федосеев обогнал старшего наряда, уже сбросившего, преследуя нарушителей, полушубок, вскоре сам увидел впереди, на светающем горизонте, два силуэта. Еще усилие — и они будут пойманы. Но тут споткнулся конь, Федосеев вылетел из седла на ледяные торосы; едва оправившись, он вскочил и погнался с маузером в руке за нарушителями. У самого берега он настиг было их, но получил две пули в живот. Убийцы ушли.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
От «мальчика» на побегушках до депутата Верховного Совета СССР... От рядового пулеметчика до командующего войсками военного округа... Воспоминания человека, прошедшего такой жизненный путь, не могут не привлечь внимания читателя. Генерал армии А. Т. Стученко рассказывает о целом поколении советских людей, о трудной и завидной судьбе ветеранов нашей армии, которые под руководством В. И. Ленина. Коммунистической партии сражались в гражданскую войну, строили и укрепляли Вооруженные Силы Страны Советов, в сорок первом грудью встретили фашистские орды, дрались за каждую пядь родной земли и добились победы.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.