На броненосце «Князь Суворов» - [30]
Посылаю фототипию “Донского” на почтовой бумаге работы Гейзера в Алжире. Замечательна быстрота, с которой он работает: “Донской” был снят утром при входе в гавань, а вечером уже были присланы пробные оттиски. Пишу письмо уже третий день урывками. Вчера вечер у французского посланника вышел очень удачным; наши, возвратясь, рассказывали, что так мило нигде не принимали за все наше плавание. Оказывается, в Танжере, несмотря на его глухое местоположение, последнее время стало съезжаться много иностранцев, привлеченных его хорошим климатом.
Сегодня 28-го в 10 ч утра мы снялись с якоря. Французские крейсера простились с нами сигналами и пошли в Средиземное море направо, а мы в Атлантический океан налево. Оказывается, мы действительно произвели демонстрацию против Англии – ужасно все это глупо. Сейчас мы выходим на Кадикский рейд, надо кончать письмо, того и гляди, вызовут всех наверх на якорь становиться. Если не поленитесь приехать в Либаву, то скоро, меньше чем через месяц, увидимся с Вами.
“Посылаю фототипию “Донского” на почтовой бумаге работы Гейзера в Алжире."
XL. Либава. “Дмитрий Донской”.
26 апреля 1902 г. Вчера проводил Гришу и Ганю в Москву, меня же, как я и ожидал, адмирал не отпустил. Мне было очень грустно, что болезнь помешала Вам приехать в Либаву. Одно утешительно, что Вы поправляетесь и серьезного ничего нет. Приезд братьев был для меня большой неожиданностью. Нас задержал в море туман, и мы пришли в Либаву только около 4- х часов дня 22-го апреля. Я на берег не поехал, и можете представить мое удивление, когда с первой же нашей шлюпкой приехал с берега Ганя. Он меня прямо поразил своими чудовищными размерами. За Гришей пришлось съездить в порт, где он дежурил на другой пристани, ожидая шлюпки. Вообще, мальчики распорядились очень умно, благодаря чему и попали ко мне на крейсер. Хотя они и взяли номер, но две ночи провели на “Донском” и, вообще, эти дни были прикомандированы к крейсеру, так что имели случай видеть нашу внутреннюю жизнь, как она есть.
Большое спасибо Нине Митрофановне и Володе за посылку. Масло и обе пасхи, а также и киевское варенье исчезли необыкновенно быстро, сало же подается только к столу, почему еще держится. К моему конфузу, Гриша оказался значительно выше меня, а Ганя, хотя и несколько меньше ростом, но значительно превосходит водоизмещением. Мне очень грустно, что я не попаду на Лилину свадьбу.
После завтра уходим в Кронштадт, где я надеюсь, скоро выяснится, можно ли рассчитывать на отпуск. Вы не можете себе представить, как бы мне хотелось иметь возможность провести хотя бы небольшую часть лета в Жердове.
Либавский порт мне ужасно не понравился. Порт-Артур куда лучше. Вообще, я не могу себе представить плавания в Балтийском море, да и порядки здесь неважные, судя по тому, что пришлось видеть и слышать.
Холодина здесь ужасная. В Финском заливе еще лед, и неизвестно, как мы доберемся до Кронштадта. Ходят слухи, что уже всех наших офицеров расписали на здешние корабли. Буду всеми силами стараться как- нибудь избавиться от этого удовольствия. Господи, что бы я дал за четыре месяца отпуска летом. Говорят, на Востоке опять осложнения: Алексеев экстренно уезжает в Артур. Пожалуй, не дадут ни повидаться с Вами, ни кончить классы, а угонят воевать с японцами. Перспективы все какие-то мрачные, ну да даст Бог, все устроится. Я ничего бы не имел против возвращения на Восток и даже войны с Японией, только бы дали побывать в отпуску и кончить классы.
XLI. Кронштадт. “Дмитрий Донской”. 11 мая 1902 г.
Мы наконец в Кронштадте. Только что избавились от нашествия французов, но смотров нам еще никаких не было. В Петербурге я еще не был, да меня туда вовсе не тянет. Если поеду, то по необходимости заказать обмундировку. Относительно лета ничего утешительного сообщить не могу. Здесь такой недостаток в офицерах, что даже одно из судов кадетского отряда должно было кончить кампанию. На нашу эскадру давно уже точат зубы, и об отпуске нечего и думать. Вероятно, летом удастся урваться недели на две, не больше, да и то, слава Богу, “Донской” кончает кампанию 30 мая. Куда меня денут после этого, ничего неизвестно. Я хлопочу попасть на лето в минный отряд, т.к. уже подал рапорт о поступлении осенью в минный класс, да и условия плавания там сравнительно лучше.
Лиля со своей свадьбой заставила меня перенести не одну неприятную минуту, побудив хлопотать об отпуске у нашего адмирала, от которого нечего ожидать никакой любезности, и обязываться ему мне хотелось бы менее всего на свете. Если бы Вы знали, как мне хотелось бы провести это лето в Жердове и как все это тяжело. Эти дни у нас была прямо беда с французами (приезд в Россию президента Лубэ – Ред. изд. 1910 г.): я никогда не ожидал, чтобы альянсы могли доходить до такой степени, и главное, все это делается совершенно искренне, от чистого сердца, чему я не раз имел случай убедиться.
Приход эскадры представлял прямо грандиозное зрелище, благодаря несметному количеству пароходов, вышедших навстречу. Погода стояла чудная, прямо на редкость. Я был как раз на вахте, все прекрасно видел, но зато совершенно охрип от команд, столько пришлось выкрикивать всевозможных распоряжений. Что делалось в течение последующих дней на рейде и в городе, про Петербург я уже не говорю, трудно себе вообразить: достаточно сказать, что перед уходом на “Guichen” было девять нетчиков, а на “Montcalm” тридцать, на “Cassini” же один матрос опился и умер, а другой захотел спьяну переплыть Неву и, конечно, утонул. От нас к французам был прикомандирован мичман Северцов, ему пришлось сопровождать их на все торжества, и могу Вас уверить, что он недаром получил французский орден, на него прямо было жаль смотреть. Я отделался довольно благополучно, да и то рад, что все кончилось.
