На борту С-56 - [40]

"Минреп!" — молнией проносится мысль.

— Стоп моторы!

Ждем взрыва. Но взрыва не последовало. Лодка остается на прежней глубине. Нас что-то держит. Стук и скрежет в районе второго отсека красноречиво это подтверждают.

Мысли бегут, обгоняя друг друга. Нет, это не минреп. До остановки электромоторов лодка имела минимальный ход, и все-таки толчок был очень сильным. Похоже, что лодку остановили. Если бы мы зацепили минреп, то при такой инерции уже давно должны были бы подтянуть мину к себе. Этого не произошло. Да и скрежет был гораздо "солиднее", чем при трении троса о борт лодки. Носовая часть корабля в районе первого и второго отсеков трется бортом и палубой и сейчас обо что-то массивное. Крен на правый борт достиг трех градусов. Эхолот показывает попеременно то пять, то семнадцать метров под килем, хотя сама лодка не погружается и не всплывает.

Сомнений нет. Под нами затонувший корабль. Лодка, вероятно, попала между мачтой и вантами затонувшего судна.

По расчетам штурмана, в этом месте нами вчера потоплен транспорт.

— Сегодня стали жертвой своей вчерашней жертвы, — пробует шутить механик.

Каламбура никто не замечает. В нашем положении не до смеха. Вырваться из подводного плена будет не легко. Сложность в том, что многое нельзя делать. Нельзя, например, работать главными электромоторами. Нам неизвестно — "чисто" ли под кормой. Есть риск повредить винты, и тогда мы лишим себя способности двигаться. Нельзя продуть или откачать много балласта:

лодка приобретет большую положительную плавучесть и в своем стремлении всплыть будет плотнее прижиматься к вантам или рее судна и повредит себе антенну.

Решил принять воду — утяжелить свой корабль. Перекачкой балласта из кормы в нос и обратно удалось раскачать лодку. Медленно сползаем вниз. Удастся ли освободить носовые рули? После проворачивания валов вручную даю полный ход одним электромотором. Не помогает. В первом отсеке металлический скрежет по обоим бортам. Рули на ходу не проворачиваются. Крепко же мы засели. Не хочет отпускать нас "утопленник"…

— Оба — средний назад!

Скрежет в носу усиливается. Дифферент переходит на нос. Треск! Грохот!.. Видимо, сломалась и рухнула мачта транспорта.

Лодка освободилась. Всплываем на заднем ходу. Через пятнадцать минут удифферентовались. Идем на заданной глубине. Настроение сразу поднимается. Сколько у каждого впечатлений и переживаний! Так не терпится ими поделиться. То и дело приходится вмешиваться и прекращать разговоры в центральном посту.

Это вторая встреча с "утопленником" в нашей подводной практике. Первый раз влезли под водой между мачтами кем-то потопленного корабля еще во время перехода на Север. Столько отправлено на дно судов в эту войну, что скоро и под водой будет тесно.

…Возвращаемся в базу. Над морем густой промозглый туман. Его пелена укрывает от атак самолетов, затрудняет нападение подводных лодок. Но есть еще один враг, коварный и опасный. Ему туман помогает. Это плавающие мины. Здесь их много.

Вахтенный офицер лейтенант Иванов на мостике полный хозяин. Сейчас он отвечает за безопасность корабля, за жизнь экипажа. Между антенными стойками на крыше ограждения рубки стоит на вахте Подковырин. Все свое внимание матрос сосредоточил на наблюдении прямо по курсу лодки. Он понимает, какая огромная ответственность лежит на нем. Ведь он — глаза корабля. Дважды в течение вахты сигнальщик вовремя обнаруживал мины. Но тогда туман не был таким густым.

На откидной площадке у перископной тумбы второй вахтенный — Мамонтов. На него возложено круговое наблюдение, чтобы не отвлекать от самого ответственного сектора Подковырина.

Разговаривать на мостике не положено. Время от времени Иванов командует:

— Внимательней смотреть!

И снова тихо. Уже была команда: "Очередной смене приготовиться на вахту!". Остается четверть часа. С каким удовольствием разденемся и выпьем по стакану горячего чая. С канадок скатываются холодные струйки. На бровях и ресницах инеем осели мелкие капельки тумана. Линзы биноклей мокрые. Впрочем, в тумане бинокли мало помогают.

— Прямо по носу мина! В сорока метрах! — как ни старается Подковырин быть спокойным, в голосе его слышна тревога.

— Право руль! Право на борт! Теперь уже и Иванов видит впереди зловещий черный шар. Успеет ли лодка послушать руля?..

— Руль право на борту! Лодка покатилась вправо! Это докладывает из боевой рубки рулевой Немальцев. Как медленно идет циркуляция… До чего быстро приближается мина! Сейчас столкнемся… Нет… Форштевень проходит в полутора — двух метрах правее. Красноватый от ржавчины корпус мины качается на волне у самого борта. Теперь поскорее отбросить корму.

— Лево на борт!

Удалявшаяся было мина снова приблизилась. Но лодка уже поворачивает влево. Секунда — и смертоносный снаряд, пройдя в метре от среза кормы, закачался в кильватерной струе…

Ложимся на прежний курс. Иванов вытирает лицо. Трудно сказать, капли тумана или пота оставляют следы на платке. Подковырин и Мамонтов вздыхают. Им кажется, что с момента обнаружения мины они, как набрали полные легкие воздуха, так ни разу и не выдохнули его.

В центральном посту делается скупая запись в вахтенном журнале о том, что лодка разошлась левым бортом с плавающей миной. Да, недалеко в море ходит смерть. Зевать нельзя.