На борту С-56 - [36]

Сторожевики "работают" тройками. Уже дважды менялись. Видимо, им действительно некого охранять. Сброшено больше двухсот бомб. Сколько еще ожидает нас?

Очередной маневр сторожевиков не понятен Круглову. Все три увеличили ход. Прошли над лодкой, бомб не сбросили. Кроме шума винтов, слышны какие-то частые глухие стуки, похожие на звук работающего пневматического молотка.

Хочу сам разобраться. Иду к акустикам в рубку и беру наушники. Некоторое время ничего не понимаю. И вдруг все становится ясным. Это же прилетели к нам на выручку летчики! Стучат не пневматические молотки, а немецкие зенитки.

— Полный ход!

Идем на отрыв. Фашистам сейчас не до нас — спасают свою шкуру. Спасибо соколам за выручку!

Когда всплыли под перископ, стало понятным поведение гитлеровцев после нашей атаки. Разлившаяся по поверхности из потопленного танкера нефть еще горела. Столб дыма поднимался на полтора-два километра, образуя вверху большое черное облако. Сторожевики не могли к нам подойти. Им мешал пожар на воде. Горючее, видимо, расползлось большим пятном. Жаль, что мы этого не знали. Можно было бы, не опасаясь бомбежки, позлить врага. В самом деле, что нам сделает огонь на воде? Ходили бы себе под перископом, а немцам не подойти.

Время поздравить команду с новой победой. Объявляю в микрофон:

— Потоплен танкер и атакован транспорт противника, каждый по семь — восемь тысяч тонн.

Нефть горит.

Желающим разрешается по очереди посмотреть в перископ.

Желающими оказались все. Старшина 2-й статьи Власов после осмотра сказал:

— Под фашистами и море горит!

Столб дыма, как доказательство, сфотографировали. Впоследствии оказалось, что гибель обоих немецких кораблей заснял на пленку наш воздушный разведчик. По его же донесению были высланы самолеты для оказания нам помощи.

За обедом в кают-компании инженер-лейтенант Дворов спросил, почему я уклоняюсь от преследования на больших глубинах. Вижу, что вопрос вызвал общий интерес.

В свою очередь спрашиваю офицеров:

— А как бы вы поступили на моем месте?

В наставлении твердых рекомендаций на этот счет, как известно, нет.

Мнения разделились. Высказаны две основные точки зрения. Одни считают, что выбирать глубины для уклонения от бомбометания следует исходя из напряжения, испытываемого прочным корпусом лодки. Чем больше давление воды, а, следовательно, и напряжение корпуса, тем меньше усилий потребуется для его разрушения, тем опаснее взрыв каждой бомбы. Другая сторона дела: чем меньше глубина погружения, тем больше возможностей для борьбы с поступающей в лодку водой — выше производительность помп, с большим эффектом можно использовать запас сжатого воздуха. Наконец, находясь на небольшой глубине, можно быстрее всплыть под перископ и при удобном случае контратаковать противника.

С других позиций подходят противники малых глубин. Они учитывают, что радиус разрушительного действия взрыва глубинной бомбы сравнительно невелик, Чтобы потопить или серьезно повредить лодку, нужно довольно точное попадание. Точность же бомбометания с увеличением глубины понижается. Следовательно, для уклонения выгодны большие глубины…

Разделяю вторую точку зрения, не считая ее, однако, бесспорной во всех случаях. К сказанному добавляю, что увеличение глубины погружения, как правило, затрудняет работу гидроакустиков противолодочных кораблей, способствует нашей маскировке. Дело в том, что лодочные шумы проходят через слои воды различной плотности и искажаются в них. Акустические пеленги, взятые на лодку, дают ошибочное представление о ее месте. Чем больше глубина, тем больше слоев воды с различными температурами и плотностями можно встретить, тем больше трудностей создается в гидроакустическом поиске противника.

Управлять лодкой на большой глубине также легче, особенно на ручных приводах. Меньше опасности быть "выброшенными" на поверхность. Можно иметь меньший ход — экономить электроэнергию. При утяжелении лодки от просачивающейся воды на глубине есть возможность облегчить ее, не прибегая к помпам для откачки, а постепенно всплывая. А не производить лишнего шума под водой очень важно. Если при бомбежке разойдутся швы топливных цистерн и соляр начнет вытекать за борт, то масляный след намного отстанет и не укажет точное место лодки. Малая глубина в этом случае быстро выдаст.

Со мной в конце концов соглашаются почти все офицеры. После обеда выяснилось, что не убежденными остались Дворов и Ковалев. Они продолжают спорить, но уже между собой. Впрочем, прислушавшись к их разговору, я увидел, что их занимает больше сам процесс спора, а не его содержание. Заключаю это из того, что стоит, например, Ковалеву согласиться с мнением Дворова, как последний немедленно меняет точку зрения и спор разгорается с новой силой.

Это самые молодые, а потому и самые горячие члены кают-компании.

Лейтенант медицинской службы Герасим Кузьмич Ковалев, а в кругу друзей просто Кузьмич, ухитряется даже в шахматы играть азартно. Им отлично усвоена манера игры "гроссмейстера" Остапа Бендера. Крайние фигуры обычно быстро исчезают с доски, и вернуть их на место нет никакой возможности. Клянясь своим честным именем, Кузьмич уверяет, что ладью или другую исчезнувшую фигуру он "схарчил" уже давно. Членами лодочного шахматного клуба "четырех коней", где все разрешалось, были только Ковалев и Дворов. С остальными он играл честно.