На боевом курсе! - [2]

Оформление закончилось. Начальник караула лично каждому из нас по пропуску выдал. Красного цвета картонный кусочек бумаги с чёрными, типографской печати, буковками. Сверху, слева и справа, символы государственности отпечатаны – двуглавые орлы с регалиями в лапах и коронами. Между ними текущий год, чуть ниже номер пропуска и в самом низу наименование завода. На обратной стороне – кому он выдан. Серьёзно всё, не по-детски.

Первым делом нас провели к Сикорскому. Как объяснили, нужно бы для порядка сначала к директору, Климексееву, пройти и представиться или к председателю правления Шидловскому, но ни того, ни другого уже нет, уехали.

Рабочий день хоть и закончился, но тем не менее кое-где в мастерских вовсю кипела работа. Энтузиасты старались, свои идеи в жизнь воплощали. И, да, я угадал, те деревянные домишки были именно административными зданиями. Успел прочитать вывески, пока мимо проходили. Сразу слева за воротами располагалось караульное помещение с казармой, за ним и ещё левее большое здание управления завода, куда нас и проводили. Прямо напротив ворот два, похоже, жилых домика, огороженных деревянным кривым забором высотой в человеческий рост. Справа вообще непонятное строение с наглухо заколоченными окнами. Ещё правее увидел угол следующего такого же деревянного домика, но подробности не удалось разобрать, не видно. И вообще, что-то много деревянных развалюх на территории. Передёргиваю, конечно, но не дело, когда на таком важном предприятии так много легковозгорающихся сооружений. Это если не считать многочисленных разросшихся деревьев вокруг всех строений.

И пыль… За день земля в основном просохла, поэтому смог вдоволь насладиться этой слегка позабытой в последнее время экзотикой. Сапоги враз плотным серым налётом покрылись. Но пыль пылью, а пару раз пришлось и через глубокие лужи перебираться. Что же здесь в непогоду творится? Непролазная грязь же получится? И об этом красноречиво свидетельствуют подсохшие после дождя и уже начавшие осыпаться глубокие тележные колеи с такими же глубокими отпечатками лошадиных копыт. Правда, кое-где, наверняка в самых грязных местах, было сделано что-то вроде деревянных тротуаров. Просто бросили попарно вдоль забора и домишек несколько длинных досок, уложили их на деревянные чурки.

Вот и все удобства, вся цивилизация. М-да…

Грустно как-то стало при виде всего этого «великолепия». И как я умудрился во всё это вляпаться? А ведь времени с моего появления здесь, в самом конце весны одна тысяча девятьсот четырнадцатого года прошло совсем немного, всего чуть больше трёх месяцев.

Вновь припомнились недавние события, перечеркнувшие всю мою прежнюю жизнь. Авиационная катастрофа там, в моей реальности… Рёв сирены, мигание красных ламп, густой дым в кабине и жилые кварталы внизу… От которых обязательно нужно успеть увести горящий самолёт с практически полностью отказавшим управлением. И несущиеся прямо в лицо сосны… Спину передёрнуло ледяным ознобом…

Очнулся я уже здесь, в госпитальной палате уездного города Пскова в теле поручика Грачёва, тоже потерпевшего аварию на своём допотопном аэроплане и сильно разбившего себе голову. Похоже, душа парня не пережила такого сотрясения и покинула это тело. С тех пор мне на память остался шрам через весь лоб. А уходящее сознание поручика оставило на память кое-какую информацию об этом мире, окружающей меня действительности и прожитой короткой жизни молодого дворянина. Именно благодаря этим знаниям и полученной травме удалось более или менее вписаться в окружающую среду. Ловил на себе иной раз косые взгляды товарищей, потому как наверняка выбивался из общепринятых норм поведения, не мог не выбиваться, но всё-таки вписался. Потому и сказал, что именно очнулся в палате, а не пришёл в себя. Шок ещё тот был. Приходить в себя пришлось долго. Но пришёл, примирился с попаданием, с шансом на вторую жизнь, с окружающей действительностью, с прежним сознанием… И с потерей семьи там, в своём родном времени… Повезло и с финансами. Очередная бессонница вывела на ночную прогулку по спящему городу, где и столкнулся с экспроприаторами чужого добра. В результате этого столкновения в экспроприатора превратился уже я – удалось прихватить имущество грабителей и оставить их самих в ночи в виде двух остывающих тел. А по-другому никак было не обойтись. Попереживал, конечно, после такого. Остатки сознания и щепетильности прежнего хозяина тела постоянно вступали в некое противоречие с моим сознанием выходца двадцать первого века, вынуждая порой совершать абсолютно, казалось бы, нелогичные поступки. Но в конечном итоге справился с самим собой. Да, именно уже с самим собой… А летать на древней технике неожиданно для себя понравилось. Казалось бы, архаика полная, а эмоций море. Тонкая фанерка под ногами или вообще полное отсутствие таковой – ноги над бездной висят, кабины, по сути, нет, крылья – страх полный, на тонких тросиках держатся, в полёте ходуном ходят. За спиной моторчик тарахтит, норовит в лицо отработанным горячим маслом брызнуть. Оглядываться за спину страшно, потому что при малейшем движении рулей хвостовое оперение скручивается. Как ещё не отламывается? И всё это удовольствие имеем при полном отсутствии средств индивидуального спасения. Парашютов нет! А они, авиаторы местные, ещё и форсят, летают не пристёгиваясь! И погибают от такого форсу… Как представлю, так вздрогну. Но нравится до жути! И романтики лётной профессии столько, что хоть… гм, ложкой ешь! К месту пришлись мои лётные навыки из прошлой жизни – правда, пришлось их усиленно и в короткий срок восстанавливать, моторика тела-то другая. Но ничего, и с этим успешно справился. Благодаря своему новому или, скорее, старому опыту быстро поднялся в глазах товарищей и командования. Наверняка вопросы у них имелись, но вслух мне никто ничего не говорил. А дальше, как заметили, так и карьера сдвинулась с мёртвой точки, куда-то пошла. Посмотрим, куда придёт.