На безымянной высоте - [3]

— Герр капитан, — шепчет напарник, — неужели вас заинтересовал этот русский офицер?

— Не очень. Судя по всему, его возраст под пятьдесят, а звание не выше майора. То есть для русских, а значит, и для нас он бесперспективен. Поэтому тратить на него патрон не собираюсь… Подожду, пока он вырастет хотя бы до полковника.

Напарник засмеялся, но снайпер приложил палец к губам: тс-с-с…

Он только что заметил, как блеснул и снова пропал солнечный зайчик от оптики, и перекрестье его прицела замерло на этом месте. Снайпер напрягся, привычно слившись в одно целое с винтовкой. Интуиция ему подсказывала, что именно здесь находится достойная его выстрела цель, которую он высматривал все утро.

Было заметно, как в этом месте над бруствером мелькали, то показываясь, то скрываясь, офицерские фуражки и каски. По-видимому, туда, к обладателю бликовавшего бинокля, подходили и потом отходили, получив указания, русские офицеры.

Когда зайчик снова блеснул и над бруствером появилась офицерская фуражка, снайпер плавно нажал на спуск. И сразу же откатился в одну сторону, в свой запасной окопчик, а его напарник покатился в другую, стараясь очутиться как можно дальше от начальной позиции.

В том месте, где они только что были, будто опустилась стая воробьев — защелкали пули, поднялась пыль.

— Прекрасный выстрел, герр капитан! — поздравил напарник, глядя в свой бинокль. — Там у русских паника.

— Посмотрим. Если это действительно большая шишка, то сейчас заговорят русские пушки, поэтому нам лучше бы отсюда убраться подальше… Вы слышите, сколько пулеметов и автоматов стреляют в нашу сторону?

В подтверждение его слов в воздухе послышался неприятный и резкий звук. Затем ухнул взрыв полковой мины, и срезанные осколками ветки и листья посыпались на их головы.

— Переждем здесь, — сказал снайпер. — Они внимательно наблюдают. Наверняка успели заметить дымок от моего выстрела… Сколько раз говорил, чтобы мне привезли наконец мои патроны с бездымным порохом… Лежите, Фридрих. Сейчас нам лучше ничем себя не выдавать. Они только и ждут нашего бегства. Малейшее покачивание ветки — и минометные залпы обрушатся именно сюда… Поэтому пусть думают, что ошиблись… А кстати, почему молчит наша артиллерия?

И тут же, будто в ответ, загрохотали немецкие орудия, обрушив на передний край русской армии десятки снарядов.

— Вы поняли? Надо уметь держать паузу, Фридрих! И не надо преждевременно суетиться. Вот теперь мы можем идти к себе, — сказал снайпер, закуривая сигару. — Наша артиллерия уже отвлекла русских. Хотя нам на всякий случай не помешало бы выждать еще немного. Мы даже можем себе позволить по стаканчику «Мартеля», который мне недавно привезли из Франции. С натуральным кофе, разумеется. А потом будем отсыпаться. Вытащи бутылочку вон из того моего подсумка, что слева.

Снайпер подмигнул напарнику. Он явно был в хорошем расположении духа.

* * *

На нашем переднем крае автоматчики вели непрерывную стрельбу в сторону немецкой позиции, откуда прилетела роковая пуля. Здесь же на дне окопа до сих пор лежала фуражка командира полка и его бинокль с разбитым правым окуляром, а также окровавленные бинты.

Самого полковника быстро-быстро несли на себе по переходам из траншеи в траншею полковые разведчики Степан Каморин и Прохор Полунин. За ними едва поспевала молоденькая санитарка Вера, на бегу стараясь остановить кровь тампонами, скрученными из бинтов.

— Валерьян Максимович, потерпите, родненький, сейчас, сейчас… довезем вас до санбата.

Комполка хрипел, стонал, из его пустой глазницы текла кровь. Наконец выбрались из траншеи, где их ждал полковой «ЗИС-5» с работающим мотором, там же ожидали офицеры штаба полка.

— Примите носилки, быстрее, быстрее, — закричала Вера санитарам, курившим возле машины.

Те сразу бросили самокрутки и приняли у разведчиков носилки с грузным телом тяжело раненного комполка. Тот хрипел, явно пытаясь что-то сказать. К носилкам быстро подошел майор Самсонов — толстый, пожилой, с прилизанными волосами — и склонился над раненым.

— Федя… — донеслось сквозь хрип, — принимай полк… за меня. Временно… И найди Серегу Иноземцева… может, он еще в штабе корпуса. Пусть он примет… Егоров его поддержит. Найди… Иноземцева…

Он явно терял сознание, начинал бормотать что-то невнятное и, пока носилки с его телом загружали в кузов машины, замолчал, впав в забытье.

— Ну дела… — Майор Самсонов поскреб в затылке. — Где сейчас найдешь Иноземцева? — спросил он офицеров. — Может, он уже в Москве, в академии этой, как ее, лекции слушает.

— Академии Генштаба, — подсказал кто-то.

— Вот-вот… Соедини меня со штабом корпуса, — сказал Самсонов молоденькой телефонистке. — С полковником Егоровым. Только быстро.

* * *

Майор Иноземцев — высокий, поджарый, с колючим взглядом, уже вылез из «виллиса» и направился к поджидавшему его и еще нескольких офицеров американскому «Дугласу», чьи моторы уже работали, а винты подняли пыль над фронтовым аэродромом, когда рядом притормозила догнавшая их «эмка», в которой сидел полковник Егоров — коренастый, моложавый, крупноголовый и как лунь седой.

— Здравия желаю, Игорь Андреевич! — козырнул Иноземцев. — Что, вместе в Москву летим?