На берегу - [62]

— А что Питер? — с любопытством спросила Мойра.

— Сама не знаю. Просто ужас, безумие. — Она беспокойно стиснула руки.

— Да что случилось? Расскажи.

— Ты в жизни кого-нибудь убила?

— Я? Пока нет. Но хотелось часто. Больше все загородных телефонисток.

— Нет, я серьезно. Ведь кого-то убить — страшный грех, правда? За это попадешь в ад.

— Не знаю. Возможно. А кого ты хочешь убить?

— Питер сказал, что мне, наверно, придется убить Дженнифер, — глухо сказала молодая мать. По ее щеке поползла слеза.

Мойра порывисто наклонилась к ней, погладила по руке.

— Хорошая моя, этого не может быть! Ты что-то не так поняла.

Мэри покачала головой.

— Все так. — Она всхлипнула. — Я все правильно поняла. Он сказал, что мне, наверно, придется это сделать, и показал, как.

И она разрыдалась.

Мойра обняла ее, стала утешать, и понемногу все выяснилось. Сперва Мойра не могла поверить ее рассказу, а потом засомневалась. Под конец они пошли в ванную и осмотрели маленькие красные коробочки в аптечном шкафчике.

— Я что-то об этом слыхала, — серьезно сказала девушка. — Только не знала, что зашло так далеко…

Безумие громоздилось на безумие.

— Мне не сделать этого одной, — прошептала Мэри. — Как бы плохо малышке ни было, я не смогу. Если Питера здесь не будет… если со «Скорпионом» что-нибудь случится… ты приедешь помочь мне, Мойра? Пожалуйста!

— Ну конечно, — мягко ответила девушка. — Конечно, приеду и помогу. Но Питер непременно будет здесь. Они наверняка вернутся. Дуайт такой. — Она достала скрученный в комочек носовой платок и подала Мэри. — На, утри слезы, и хорошо бы выпить чаю. Пойду поставлю чайник.

Перед угасающим камином они выпили по чашке чая.

Спустя восемнадцать дней подводная лодка Соединенных Штатов «Скорпион» всплыла на поверхность под чистый воздух на тридцать первом градусе южной широты, вблизи острова Норфолк. Зимы над Тасмановым морем суровы, у входа оно так и клокочет, низкую палубу заливало каждой волной. Выпускать на мостик можно было не больше восьми человек за раз; люди выбирались наверх бледные, дрожали под порывами ветра и налетающей пеной, плотнее кутались в клеенчатые плащи. Дуайт держал лодку в дрейфе носом к ветру почти весь день, чтобы каждый из команды полчаса подышал свежим воздухом, но мало кто мог выстоять на мостике отведенный ему срок.

Да, им трудно было выносить этот холод и сырость, но по крайней мере он привел обратно живыми всех своих людей, кроме Суэйна. Тридцать один день взаперти в подводной лодке — не шутка, все побледнели, ослабли, троими овладела тяжелая депрессия, на этих уже нельзя было положиться, пришлось освободить их от службы. Дуайт изрядно перепугался, когда лейтенанта Броди свалил, судя по всем признакам, острый приступ аппендицита; с помощью Джона Осборна он перечитал все, что оказалось под рукой, и собрался сам на столе в кают-компании оперировать больного. Тому, однако, полегчало, и теперь он мирно отдыхал на своей койке; все его обязанности взял на себя Питер Холмс, и капитан надеялся, что Броди благополучно протянет пять дней, пока «Скорпион» не пришвартуется в Уильямстауне. Питер Холмс держался в норме, не хуже других на борту. Джон Осборн стал беспокоен и раздражителен, но работал, как и прежде, только все уши прожужжал Дуайту о своем «феррари».

За время похода установили, что теория Йоргенсена не верна. При помощи подводного миноискателя опасливо сторонясь плавучих айсбергов, малым ходом прокрались в залив Аляска, достигли пятьдесят восьмого градуса северной широты в районе мыса Кадьяк. Ближе к суше подходить не решились, там лед был слишком плотный; уровень радиации в этих местах оставался смертельным, почти таким же, как у Сиэтла. Без крайней нужды незачем было дольше подвергать «Скорпион» опасности в этих водах; они определились, взяли на юг, чуть отклоняясь к востоку, пока не вышли в более теплые воды, где меньше риска наткнуться на лед, а затем повернули на юго-запад, к Гавайским островам и Пирл-Харбор.

В Пирл-Харбор они ровно ничего не узнали. Прошли в гавань, до той самой пристани, от которой отплыли в канун войны. Людей это не так уж угнетало: Дуайт еще перед рейсом проверил, что в команде нет ни одного человека с Гонолулу и на Гавайях ни у кого не оставалось родных и близких. Он мог выслать на берег одного из офицеров в защитном костюме, как сделал на Санта-Марии, и прежде чем подойти к островам, несколько дней обсуждал с Питером Холмсом, нужно ли это, но под конец оба решили, что высадка ничего нового не даст. Когда у лейтенанта Сандерстрома на острове Санта-Мария оказалось несколько свободных минут, он просто начал читать журналы, другого занятия не нашлось — и вряд ли на берегу Пирл-Харбор удалось бы сделать что-нибудь полезнее. Радиоактивность тут такая же, как в Сиэтле; подводники составили список многочисленных застрявших в гавани судов, отметили значительные разрушения на берегу, и «Скорпион» пошел дальше.

В день, когда они дрейфовали у входа в Тасманово море, уже можно было без особого труда связаться по радио с Австралией. Подняли антенну, доложили, где находятся и в какое время рассчитывают вернуться в Уильямстаун. В ответной радиограмме их запросили о здоровье, и Тауэрс послал длинное сообщение; составить ту его часть, которая касалась старшины Суэйна, было не так-то просто. Последовало несколько обыденных радиограмм — прогноз погоды, сведения о том, сколько осталось горючего и какой «Скорпиону» по возвращении понадобится ремонт, а к середине утра пришло нечто более важное.