На берегу незамерзающего Понта - [51]

Хуже всего оказалось разыскивать Гапоновых родителей. Он был в полной бессознанке. Пришлось ночевать не в городе, а ехать в Затоку за Олеговым телефоном, где были забиты нужные номера. То, что он выбрался из этой ночи, ему самому казалось чудом.

— Сказали, еще полчаса, и везли бы его не в больничку, — хрипловато пробормотал Мирош Полине, наблюдавшей за ним, пока он делал кофе.

— Хорошо, что успели, — сказала она наконец. — Хотя все равно придурки, — подошла к столу, на котором стояла кофеварка, и взяла чашку. Подставила другую. И повернулась к Мирошу. — Может, к нам?

— Ну, к вам — что это изменит? Клавишник у нас от этого не появится. Гапон резко с койки не встанет… и вообще, вопрос вопросов — когда очухается… Его предки снимут с нас всех скальпели и будут правы.

— Не изменит, значит, не изменит, — обиженно пожала плечами Полька и поставила перед ним свою чашку. — Приятного аппетита!

Но не успела она убрать руку, как он перехватил ее ладонь и сжал. Крепко. Утверждая собственную потребность в ней. Теперь и всегда. По сравнению с кожей ее пальцев его была чуть темнее. Чуть грубее. С вечными неистребимыми мозолями на верхних фалангах, привыкших держать гитару и касаться струн.

— Не надо, — попросил Иван. — Я глаза закрываю — Олег, морда синяя. Не знаю, когда он с афганки на порох перепрыгнул.

— Головой думать надо.

— Этот идиот больше всех хотел на Z-Fest.

— И что теперь? Уедете?

— А хрен его… Никто не в курсе пока. Да толку — с утра прогон, мы на него не явимся, — Мирош опустил голову и сосредоточенно отодвинул вторую чашку от кофеварки. Словно занятия важнее не было. — Знаешь, это хорошо, что сейчас. Лучше, чем скандал, когда группа была бы на слуху. Клавишник «Меты» чуть не умер от передозировки наркотиков. Жирный заголовок. А так — пшик.

— Вот уж где самомнение… — усмехнулась Полина. — Тебе в мире не тесно, нет?

— Да так… иногда жмет пальцы ног, но терпимо, — мрачно хохотнул Иван. — У тебя знакомых наркологов случайно не завалялось?

— Нет!

— Ну и ладно. Найдем ему больничку. С сахаром? Молока тоже нет.

— Да неважно, — Полька помолчала, разглядывая темную жидкость в чашках, потом подняла глаза и спросила: — Вы на выступление много напланировали?

— В смысле концерта — пять песен. В смысле жизни — мог быть прорыв.

— Сложные?

— Тебе об их значении в мировой культуре рассказать? — рассмеялся Иван. — Стихи мои. Музыка — прямо скажем, не твой Ференц.

— Тем лучше. Покажешь?

— Решила распробовать с третьего раза? Или уже с четвертого?

— Решила тебе помочь, придурку.

— А?

— Я могу попытаться подыграть, — объяснила Полина.

Мирош молча уставился на нее, будто впервые увидел что-то… самое необыкновенное за свои двадцать насыщенных событиями лет. Некая оторопь в его взгляде определенно умиляла бы, если бы он не был настолько несчастным и уставшим.

— Чего завис? — Полька хмыкнула. — Лучше соглашайся, пока я не включила мозги и не передумала.

— Ты серьезно?

Она кивнула. Взгляд в глаза друг друга растянулся на несколько разрушающих нервные клетки секунд. Потом он тоже медленно кивнул. И негромко спросил:

— А это… это возможно? Ты же их не слышала никогда.

— Послушаю. Попробовать же можно…

— Можно, — снова утвердительно качнул головой Мирош, чуть наклонившись в ее сторону. Почти до осознания электричества между ними. Разряда он не боялся. Разрядом его давно уже пришибло. Потому сейчас просто уткнулся носом в ее макушку — почти непроизвольно. И уговаривал себя, что это на мгновение, не больше, но только вместо того, чтобы отстраниться, заговорил, чуть шевеля ее волосы дыханием: — А если твой приват-монстр узнает?

— Сожжет на костре, — рассмеялась Полина и тряхнула головой, отстраняясь.

— Не сожжет. Из огня вытащу. Фурса с Кормилиным подсобят. Пойдем в гараж? Там инструменты.

— Или завтракать?

— Тоже не ела?

— Мама тоже может сжечь, — рассмеялась Полька.

— Куда ни кинь… — мягко улыбнулся Иван, потом снова схватил ее за руку и потащил к выходу, неожиданно включившись — наблюдать его в статичном состоянии, пусть и с полчаса, было странно. Сейчас все возвращалось на круги своя. — Пойдем, — проговорил он, явно воспрянув духом. — В магазин, отопрем еды в гараж. Потом пробовать. Там как раз пацаны раздуплятся.

— Нет, — Полина упрямо мотнула головой. — Ко мне ближе, и воспитательного процесса избежим.

Через короткое время они уже сидели на кухне, уплетая сытный завтрак под присмотром тети Гали. Пробегавшая мимо Зорина-старшая, выслушав небольшой, максимально облагороженный рассказ дочери, выдала ценное указание о сухпайке для всей гоп-компании.

— И чтобы на обед были здесь! — кинула она на прощанье. И помчалась дальше в вечной своей заботе о хлопотном хозяйстве. Только Галка, приосанившись и чувствуя себя важным человеком, сообщила:

— Сегодня уха и пироги с мясом. С двух до четырех. Если позже — греть будете сами.

— Фурса вам может картошку почистить, если надо, — хохотнул Иван, уплетая за обе щеки. — Но завтра. Завтра форс-мажор уляжется.

Полина помалкивала, озадачившись причиной собственного поступка. До нее медленно доходило, на что она подписалась, вызвавшись помочь. Она приняла чью-то сторону. Сейчас — сторону Мироша. Привычный нейтралитет нарушен, и это выбивало почву из-под ног. Но и отступать было не в ее характере. А потому, закончив завтрак, она помогла тете Гале собрать сумки и деловито сунула их Ивану.