На берегу неба - [16]

И я подумал, что, наверно, лягу не на постели мертвых, а там, где живет Джек, – там стоял маленький такой диванчик, на котором он спал. Я принял снотворное, опрокинулся на этот диванчик и уснул где-то на час.

Во всех подробностях этой истории не вспомнить, да и незачем вспоминать, уже часов пять-шесть, наверное, было, солнечная роса блестела в бурьяне, а Татьяна вдруг стала как безумная, кутаться в куртку, хорошую, хоть и перепачканную всю осеннюю куртку, и повторять: «Ну, теперь надо туда ехать… туда… девочек наших искать… ведь им холодно там… холодно…» А я вышел на улицу, сел на мусорную кучу, посмотрел на линию электропередач в замусоренной бурьяном степи и закурил сигаретку. Подумал, что если сейчас не сдохну, то не сдохну и потом. В общем, это было нелегко, но я оказался живучее, чем сам про себя думал. Потом все это началось, чего я боялся. Мы сели в Мишкину машину и мимо бурой прошлогодней скирды, похожей на горб мамонта, высокой речной террасой поехали к берегу. Река была дикая, по сторонам заросшая бурьяном, ивами, вьюнком, цеплючей травой. В одном только месте сход был приличный – это то самое место с пляжиком, где они обычно и купались, «их» место. А в тот день, как назло, здесь стояли машины и они дальше проехали.

Чувствую щемящую боль, чувствую безропотность и всеуступчивость брата. Другие бы поскандалили и прогнали чужих со своего места, скандалить бы точно начали – а он уступил. Таких людей больше нет. Они вывелись, остались одни какие-то бультерьеры.

Берегом идем. Ботинки промокают насквозь от росы. Потом останавливаемся, только Татьяна все ходит-ходит вдоль по-над берегом. Все заглядывает куда-то. Я говорю: «Это здесь, что ли, было?» «Ну, да, – она поясняет. – Здесь это было. Здесь его достали – он кинулся за девочками и первый утонул… И я все просила спасателей – вы поднимите его оттуда наверх, я сама с ним буду возиться – но они его так внизу и оставили…»

Нереально. Вот тут из воды, из омута, из осоки достали и швырнули на скользкий берег тело брата моего Алексея – не такое уж молодое и довольно тяжелое, должно быть, тело сорокачетырехлетнего мужчины… Мертвое. То есть прошедшее свой земной путь от начала и до конца. Вечером его погрузили менты на скотовозную машину и отвезли в морг в Кувшиново. А девочек так и не нашли.

Мишка и Татьяна собираются ехать в Рязань за водолазами, а нам с Лизкой предлагают вернуться домой поспать. Чтобы быть способными хоть к чему-либо в нужный момент.

Мы возвращаемся в пустой дом. Только Джек сторожит его. Я оглядел кухню, открыл холодильник. Было десятка два яиц и банка сметаны. Пожалуй, больше ничего. Потом прошел в комнату, где мы ранним утром пили чай. И вдруг увидел на одной из кроватей книгу, какую-то «свою» книгу, из тех, что сам читал когда-то в юности, и подумал, что это, наверно, Алешина кровать и он не обидится, если я на нее лягу. Я лег и почти сразу уснул. Проснулся от того, что мухи кусали мне ноги. Несколько десятков злобных юрких мух. Я понял, что надо поссать, и пошел во двор. Проходя, увидел спящую Лизку – она даже не накрылась ничем. Просто сунула руки поглубже подмышки – и все. Тут как бы отдельная комнатка была и кровать пошире. Похоже, Алеша с Татьяной, как патриархи, спали все же здесь. Так на чьем же месте я спал, прости меня, Господи?

Палисадничек поутру выглядел повеселее, нежели на рассвете. Я зашел в туалет и заглянул в сарай, где увидел некоторое количество вещей, в том числе и крестьянских, к которым имел отношение мой брат. Потом долго смотрел на каменную кладку сарая. Брат жил непонятной, давно непонятной для меня жизнью. Прокричал петух. Огород, сарай, дом этот… Я вышел за калитку и напротив увидел такой же сарай. Из мелкого белого камня-известняка, только развалившийся от времени. Солнце уже припекало над бесприютной страной. Соседи из дома рядом пока что приглядывались ко мне как к чужаку из-за бурьяна, но не показывались, и ни о чем не спрашивали, и ничего понять не могли. Тот, утренний, человек куда-то исчез. Часов в девять у Лизки зазвонил мобильник.

Лизка проснулась, ответила и стала запоминать. Так. Так. Мост через Оку на Нижний Новгород. Слева спасательная станция. Забрать Володю и вторую группу водолазов.

– Ты сможешь вести? – спросила Лизка.

– Попробовать можно, – сказал я. – Слава богу, права с собой…

Я с трудом стронул Алешкин рыдван, заезженный и обитый о дороги до какой-то последней степени, и мы поехали.

До Рязани была почти сотня верст в обратную сторону. Сотня верст, уже забитых возвращающимися дачниками и прочими машинами. Когда спешишь, трудно себе представить что-нибудь хреновее такой сотни верст.

Помню водолазную станцию, каких-то нормальных мужиков, спецснаряжение, обязательные шуточки. Ну им-то чего горевать? Это не у них брат утонул. А они утопленников вынимают по полтора десятка в день.

Загрузили баллоны с кислородом в багажник, еще какое-то барахло.

– Теперь чего торопиться, – сказал один мужик. – Когда нас вызывают, торопиться вообще не надо. Торопиться надо раньше. Шесть минут.

– Чего шесть минут? – не понял я.

– Через шесть минут откачать еще можно.