На берегах Ярыни - [12]

И чернобородый хлопнул во сне по рукам с главным Болотником, с виду похожим на Водяного, но только коричневато-зеленоватого цвета и гораздо более грязным.

4

Домовой зарецкого мужика Ипата Савельева был вполне доволен хозяином хаты, в которой обитал. Можно было бы сказать — жил с ним душа в душу, если бы Ипат не сомневался несколько в существовании души у своего домашнего покровителя.

Домовой был, по природе своей, добрый малый, хотя, подобно Савельеву, любил иногда полениться. Лошади стояли у них нечищеными по целым неделям; соседняя ведьма Аниска, пользуясь беспечностью оберегателя Ипатова добра, пробиралась порой в хлев и выдаивала коров.

В одну темную февральскую ночь на двор к крестьянину чуть было не забралась Коровья Смерть, с явно недобрыми намерениями. По счастью, одна из собак Савельева, почуяв беду, громко залаяла, и заспанный Домовой успел вовремя выскочить и прогнать злую старуху. Ему удалось настигнуть бесовку, когда та, перелезая через огородный плетень, зацепилась за один из кольев грязною юбкой. Сильным ударом в затылок Домовой сшиб ее в снег по ту сторону изгороди и не без удовольствия смотрел, как непрошеная гостья потом убегала, быстро перебирая коровьими своими ногами…

Не слишком ревностно охранял Домовой и огород, хотя и оттуда случалось ему выпугивать в летние и осенние месяцы деревенских мальчишек. Зато он строго следил, чтобы хорьки и ласки не душили кур и цыплят. Изредка мел даже двор и прибирал навоз. Характера вообще был смирного, поведения трезвого и довольствовался малым.

— То ись не Домовой у меня, а клад! — говаривал, бывало, под пьяную руку нетребовательный Ипат Савельев соседям своим во время какого-нибудь деревенского празднества.

Не раз даже и переманить пытались у него Домового завистливые люди, но покровитель Ипатова хозяйства был тверд и на посулы не соблазнялся.

Однажды, в самом начале февраля, когда небо чуть-чуть только начинало светлеть, а семья Ипата Савельева еще храпела на всю избу, Домовой отправился на свой утренний дозор.

На дворе все было спокойно.

Но когда верный сторож савельевского добра вошел в хлев, там сидела на корточках голая ведьма Аниска и доила пеструю корову. Заслышав легкий шорох шагов, она вскочила, оглянулась и, при виде домового, звонко рассмеялась.

— Ага, сам пожаловал! Что так рано проснулся? — как ни в чем не бывало спросила она.

Анисью на деревне далеко не все признавали за ведьму. Большинство считало ее обыкновенной молоденькой разбитною бабенкой, очень бойкой на язык и не вполне чистой на руку солдаткой.

Беззаботный смех ее озадачил Домового. Он даже попятился.

— Ты как сюда попала? — спросил он несколько смущенным голосом.

Домовой был от природы несколько застенчив, и его смущение, при виде неодетой Аниски, было вполне понятно.

— Глуп ты, как я вижу! Не знаешь разве, что мы, ведьмы, во всякую дыру пролезть можем. Тебе бы лешим быть, а не домовым… Пас вы себе зайцев, право, да лес караулил…

Домовой обиделся на такую речь и решил, в свою очередь, сказать что-либо неприятное Аниске.

— Ты зачем чужое молоко выдаиваешь? Я тебе вот наломаю бока!

— Мне-то? — И ведьма опять рассмеялась и лукаво посмотрела на Домового. — Ну где тебе, старому хрену, со мной совладать?!

— Вот я тебе покажу, какой я старый хрен!

Быстрым прыжком, какого трудно было ожидать от его почтенного возраста, предприимчивый дедушка оказался возле Аниски. Не успела та отскочить, как сильные волосатые руки схватили ее под мышки, а нагая спина ведьмы почувствовала прикосновение мохнатого тела Домового.

Хотя Аниска и была натерта жирною волшебною мазью, помогавшею ей перекидываться сорокой, крысой или жабой, все ее попытки вы скользнуть из объятий пылкого старика оказались неудачными. Упорная, молчаливая борьба показала ведьме, что мохнатый дедушка гораздо сильнее ее. Схваченная сзади, она вынуждена была упасть на колени, чувствуя, что еще немного, и противник ее восторжествует победу. Аниска решила тогда прибегнуть к хитрости.

— Не вали ты меня, голубчик, в навоз! Стыдно ведь мне потом с замаранной спиной будет по селу бежать… Ты хоть соломки или сена подстели! — жалобным голосом взмолилась она.

Доверившись примирительным нотам голоса противницы, Домовой несколько ослабил тиски своих рук и на ухо пропыхтел ей:

— А уважишь?

— Уж так уважу, что… сам увидишь. Я и на ноги подыматься не буду, подстели только чего-нибудь!

Не сходя с места (так как он не вполне доверял Аниске), Домовой выпрямился во весь рост и стал тянуть вниз настланную над скотом для тепла на жердях солому. Не успел он надергать и охапки, как стоявшая на четвереньках Аниска быстро перекувырнулась несколько раз через голову и, приняв после этого вид сороки, полетела затем в окно, где слабо брезжило сероватое предрассветное небо.

С разинутым ртом и с удивлением на лице смотрел ей вслед обманутый Домовой. Бросив затем гневным движением наземь солому, раздосадованный старик прыгнул наконец в погоню за беглянкой, но задержавшаяся в маленьком узком окне лукавая птица качнула насмешливо длинным черным хвостом, обернулась назад головой и в тот миг, когда враг вновь был готов овладеть ею, вспорхнула и скрылась из виду…