Мюнхен‑1938: падение в бездну Второй мировой - [6]

В истории с Мюнхенским сговором, утверждает А. Ю. Плотников, «мы имеем наглядный пример того, как укоренившаяся в ряде стран демократической “Версальской Европы” идеология антисоветизма (“антибольшевизма” по терминологии того времени) оказалась для них важнее собственной безопасности и элементарного здравого смысла, — не говоря уже о своих обязательствах по международным договорам и столь любимом Западом международном праве».

Директор Института русско–польского сотрудничества Д. С. Буне- вич написал статью «Польша и Судетский кризис», в который всесторонне исследовал причины польско–чехословацкого конфликта из–за Тешинской области и роль Польши в разделе ЧСР. Приведя текст малоизвестного в России польско–германского договора от 26 января 1934 г., Д. С. Буневич, глубоко и объективно проанализировал контакты Варшавы и Берлина, координировавших свою захватническую политику. К примеру, 23 февраля 1938 г., еще до аншлюса Австрии Германией, указывает автор статьи, «прошли продолжительные переговоры Германа Геринга с польским главой МИД Юзефом Беком, на которых было достигнуто принципиальное взаимопонимание по вопросу о расчленении Чехословакии». По обоснованному заключению историка, «Варшава ясно демонстрировала свое желание установить прочные партнерские отношения с нацистской Германией и поучаствовать совместно с ней в переустройстве Европы». Поскольку внешнеполитический курс германского союзника Варшавы вел к новой мировой войне, будет логично заключить, что одним из главных виновников Второй мировой войны была Польша.

Подводя итог, Д. С. Буневич сформулировал общий вывод: «Проявив удивительную мелочность, польская дипломатия отказалась видеть, что только партнерские отношения с такой промышленно развитой и миролюбивой страной, как Первая Чехословацкая Республика, могли стать залогом безопасности самой Польши. Гипотетический союз этих двух стран (тем более при поддержке Франции) представил бы собой серьезное препятствие на пути германской агрессии в Центральной Европе. Польша, однако, оказалась ослеплена национальным эгоизмом и великодержавными амбициями, которые не позволили Варшаве подняться над незначительными в сущности территориальными претензиями и увидеть стратегическую карту Европы целиком. Поддержав германского фюрера в его игре против Чехословакии, Польша в результате осталась в Центральной Европе тет–а–тет с решительно усилившейся Германией».

К сказанному Д. С. Буневичем можно добавить следующее. Менее чем через год после Мюнхенской «конференции», на которую рвался, но не был приглашен польский министр иностранных дел Юзеф Бек, Германия напала на Польшу и быстро ее разгромила. Однако это не повод забывать об огромном вкладе польских политиков и дипломатов в развязывание Второй мировой войны. Расплачиваться же за их политику пришлось гражданам Польши. Нынешний внешнеполитический курс официальной Варшавы столь же авантюристичен и грозит полякам новыми бедами[11].

Польскую тему продолжает статья белорусского историка, к. и. н. А. А. Киселёва «Чехословацкий кризис 1938 г. на страницах польской прессы». Она написана по вопросу, который нельзя отнести к числу хорошо и всесторонне изученных в России. Статья представляет интерес не только тем, что освещает реакцию польской прессы на переговоры в Мюнхене и польские территориальные претензии к Чехословакии. В польской печати того времени высказывались внешнеполитические идеи, которые популярны в современной Польше. В частности, здесь следует упомянуть о борьбе с российским влиянием путем создания барьера из государств, разделяющих Польшу и Россию. В этом можно усмотреть истоки геополитической концепции Ежи Гедройца, которой вдохновляется современная польская дипломатия. Не менее любопытна мысль о превращении Польши в равного Германии и Франции партнера путем формирования под эгидой Варшавы блока государств Центрально–Восточной Европы. До сих пор польская дипломатия стремится усилить свою внешнеполитическую субъектность, создав союз стран между Балтийским, Черным и Адриатическим морями. Характерно то, что в своих рассуждениях польские интеллектуалы не желали и не желают принимать во внимание интересы будущих участников этих внешнеполитических объединений. Показательно и их принципиальное неприятие России. Что лишь подтверждает то, что многовековая польская русофобия — болезнь хроническая и неизлечимая[12].

Другой белорусский коллега, к. и. н. О. Г. Казак в статье «Мюнхен‑1938 в общественно–политической мысли Венгрии (1938)» знакомит читателей с малоизвестным аспектом кризиса 1938 г. — участием Венгрии в расчленении чехословацкого государства. Политическая элита Венгрии и провластные интеллектуалы не могли смириться с огромными территориальными потерями государства после Первой мировой войны и различными способами пытались добиться исправления «исторической несправедливости». В статье проанализированы наиболее яркие работы, опубликованные в кризисный 1938 г. в крупнейшем венгерском ревизионистском издании Magyar Szemle («Венгерское обозрение») и посвященные проблеме национальной политики в межвоенной Чехословакии и историческим судьбам населявших ее народов. Статья может быть интересна как исследователям процессов нациостроения, так и всем интересующимся историей народов Центральной и Восточной Европы.