Мю Цефея. Магия геометрии - [19]

Чем-то он в этот момент напомнил творчество Эдварда Мунка. Я даже не понял, в прошлое я смотрю или в будущее.

— Тогда мы оперативно подготовили корабль на помощь. Проблема в том, что это — «двойка». Экипаж для нее пока не прибыл, а отправлять по-хорошему нужно уже сейчас…

— И так совпало, — закончил за него Виталий Никитич, — что два навигатора в боевом состоянии на этой планете появились только сегодня. До этого — только по одному.

— А почему не отправить туда любой из регулярных рейсов? — спросил я.

— Видите ли, — Адольф явно нервничал, — там такое дело… Проблема была с навигатором. Он почему-то… Отказал.

И смутился. Наверное, нелегко говорить о ком-то как о вещи, а другого слова не подобрал. Но технически определение верное, не поспоришь.

— Автоматика?

— Резерв сработал. Но это не второй навигатор, а всего лишь нейронная сеть, вы же сами понимаете. Девять раз из десяти доставляет точно, в целости и сохранности…

Мы замолчали. Про десятый раз и так было понятно. Вся надежда — что это не тот случай из ста, когда ошибка навигации вызывает сбой аварийных систем и корабль со всем содержимым размазывается тонким слоем по галактике.

— В общем, — подытожил Виталий Никитич, — нужно провести обследование, помочь выжившим — а мы исходим из того, что выжившие есть, — доставить питание, инструменты. Кто захочет назад — вернуть. Время — сейчас. С вашими компаниями я все решу сам, не волнуйтесь.

— «Двойка» должна быть сработанной, — возразил я, — а мы только познакомились. К тому же мы — разного пола…

— Нужно лететь, выбора нет, — неожиданно проговорила-пропела Элина. Так, что я не смог не встретиться с ее взглядом..

На миг разноцветные линии сплелись в ритме ее слов и меня словно ошпарило образом — предрассветная тьма, застывшие в ужасе синие глаза девушки, в которую летят раскаленные куски стали, ее кровь, рисующая буквы на грязных полупрозрачных дверях в темный тоннель без выхода. Я тряхнул головой, прогоняя нежданную картинку.

У Элины другие глаза, серые. Не она.

— Ладно. Везите.

— Ключ поверни, и по-ле-те-ли-и, — пела Элина себе под нос. В черной вероятности, принесенной незваными гостями, навстречу смерти неслись люди — каждый в своем личном спасательном вагончике-капсуле. Не успеешь подобрать, закончится воздух или энергия — капсула станет гробом.

Корабль был местной постройки, но сделанный по стандартному проекту. Усиленный углепластик, термопоглощающие элементы, бортовая вычислительная сеть с искусственным интеллектом — и спаренная система жизнеобеспечения для двух навигаторов, новенькая: даже пахнет заводом, а не как родная.

Элина тут же деловито полезла внутрь — осматривать.

— М-м-м, какая матка интересная. — Ее голос был приглушен, словно она закрылась в капсуле.

— Э-э… Что?

— Матка, говорю. Какой-то новый образец, но так все уютно, как у мамы в животе…

Я поперхнулся.

— Никогда… Никогда я не называл СЖО «маткой».

— А что так?

— Как-то коробит, что ли. Акт рождения… Не могу принять, что меня рожает корабль. Я называю ее «сумкой кенгуру»: сидишь в ней, питаешься, время от времени высовываешься и смотришь на мир. А потом скок-поскок…

Элина выбралась из системы и пошла складывать вещи, раздеваясь на ходу.

— А я зову маткой. Мы с кораблем подружки: я — девочка, и она — девочка. Она носит меня в животе, как мать, а я люблю ее и пою ей песни. И вообще, СЖО и есть искусственная матка, если на то пошло.

— Ну не знаю. Мне все равно не по себе.

— Кста-ати, отверни-ись.

Пришлось отворачиваться и слушать, как в тесном помещении шлепает босыми ногами Элина. Дождался, пока она подключится к кораблю, и тогда уже пошел сам: разделся донага, юркнул в… Черт, ну вот как теперь?

— Не могу я называть это маткой, — буркнул я, устраиваясь в полусгиб.

— А я могу, — раздалось в ушах. — Я — девочка, мне можно!

— Девочка-припевочка, — буркнул я перед тем, как приладить защитную маску. В ушах хохотнуло.

И тут же упругие стенки обхватили тело, по катетерам потекли питательные растворы, в сознание стала загружаться координатная программа. Я почувствовал корабль. Он тоже почувствовал меня и с интересом стал всматриваться в мое естество: дескать, кто ты такой, человек?

Друг, ответил я. Твой разум, твое живое сердце. Ты — мои глаза, мои руки и ноги. Я нарисую дорогу, ты понесешь меня по ней, и нарисованное станет явью. Мы — творцы, мы да сотворим.

«Любовь, — почувствовалось рядом. — Вселенная любит своих детей, а дети любят ее. Вычисления вероятностны, приборы врут, вселенная отторгает искусственный разум, не признаёт за свое. Так гибнут корабли — прекрасные, статные, сильные, уверенные в себе. Я — твоя жизнь, твоя любовь, твой шанс и счастливый случай. Я научу тебя любви и проведу тропами гармонии, вселенная примет нас и споет песнь дороги нашими губами».

«Ваши пути различны, — растерялся корабль. — Как я узнаю, какой выбрать?»

«Выбери оба, — посоветовал я. — Не важно, какими будут пути, если они ведут к одной цели».

«Выбери любой, — раздалось рядом. — Цель — это лишь повод начать путь, но сам путь — важнее цели».

«Да ну вас к черту, — вдруг совсем по-человечески выругался компьютер. — Я ждало навигаторов, а мне подсадили двух философов, да еще противоречащих друг другу. Люди, вы как вообще уживаетесь со своими двумя полами?»